Айртон Сенна Опции

[Tiligul999]

подготовлено совместно с Schumolavik'om

Жизнь до "Формулы-1"

Айртон Сенна да Силва родился 21 марта 1960 года, недалеко от бразильского города Сан-Паулу, в обеспеченной семье Милтона де Сильвы, преуспевающего торговца автомобилями и итальянской эмигрантки Нейды Сенна из Неаполя. В семье он был первым мальчиком и естественно сразу завоевал все отцовское внимание. В четыре года у де Сильвы младшего был уже и собственный карт с мотором в 1 л.с. от газонокосилки, и собственный картодром, построенный прямо на семейной ферме по распоряжению отца. Кроме того скоро у будущего чемпиона появился и личный гоночный менеджер - Армандо Ботелью. Отец явно рассчитывал вырастить чемпиона. Его прозорливости можно только позавидовать. В десять лет Айртон получил в подарок более мощный карт, но ему не позволили выступать в городских соревнованиях - там участвовали гонщики с 13 лет. Но ждать оставалось недолго, и в 1975 году он вышел на старт в своей первой гонки в Интерлагосе. Победа была почти гарантирована, ибо благодаря отцовскому бизнесу (комплектующие к автомобилям) сын имел в распоряжении лучшие шасси и лучшие моторы. В 1977 году он стал чемпионом Южной Америки по картингу в категории "100 куб.см.", а годом позже отправился в Европу.



Конечно, и в Америке были автогонки, но Европа была "Меккой" автоспорта. Сенна, с помощью своего менеджера, обратился на итальянский завод DAP в Mилане и заказал карт на новый сезон. По правилам он должен был сам оплатить участие в гонках. В том году Айртон закончил первенство лишь шестым. В 1979-м снова неудача, но главным образом из-за недостатка времени на тестирование и настройку машины. Теперь, достигнув двадцатилетия, он приблизился к верхушке мира картинга. Однако, отец, озабоченный образованием сына позвал его на родину и Айртон пошел в деловую школу в Сан-Пауло. Однако скоро Милтон де Сильва осознал свою ошибку. Другой жизни, кроме гонок для сына не существовало и весной 1981 года Сенна вернулся в Европу. Айртон поехал в Норфолк в надежде получить автомобиль "Формулы Форд 1600". И получил его в команде "Van Deiman", в значительной степени оплаченной его отцом. Свою первую гонку в новой команде Айртон закончил пятым, вторую - третьим.



А уже через неделю Сенна выиграл свою первую гонку - на мокрой трассе в Brands Hatch. Вскоре после того, как Деннис Рушен, босс Van Deiman, увидел победу Айртона под дождем он предложил ему контракт в 2000 фунтов на участие в гонках "Формула Форд 2000". В 1981 он выиграл еще трассы RAC и Townsend Thoresen. Кстати, именно Деннис Рушен назвал его, впервые "человеком дождя".

Ожидалось, что Айтрон будет выступать в "Формуле-3" в 1982 году, но он снова объявил, что возвращается в Бразилию. Несмотря на вереницу побед, он так и не смог найти спонсора, и в межсезонье - с октября 1981 до февраля 1982, Айртон работал на заводе отца в Бразилии. Сенна-старший согласился вкладывать капитал в карьеру сына, понимая, что это окупится сторицей и к началу гоночного сезона FF2000 Сенна снова вернулся в Англию. После небольшой практики, связанной с гладкими шинами и антикрыльями он установил рекорд круга. Тут же Toleman, McLaren, Williams и Lotus предложили ему контракты, но он отклонил их. Год закончился удачно - он стал чемпионом FF2000, а в ноябре уже тестировал болид Формулы-3.

Весь 1983 год Айртон провел в дуэлях с Мартином Брандлом в "Формуле-3". Он выиграл гонку в Thruxton и начал тестировать болид McLaren "Формулы-1". В конце сезона он подписал контракт с командой Toleman "Формулы-1" на 1984 год.

[Tiligul999]

Вопрос: "Тогда в детстве и юности, гоняясь на картах, какую главную цель вы преследовали - просто участвовать в состязаниях или обязательно добиться победы?"
Айртон Сенна: "И тогда, и потом, выступая в Европе в гонках "Формулы Форд", "Формулы Форд-2000", "Формулы-3", стремился только к победе. Когда-то разбирая до последнего винтика и вновь собирая мотор моего карта, тщательно готовя его к соревнованиям, я думал только о ней. Теперь, усаживаясь за руль "Макларена" и по традиции бормоча про себя строчки из "Отче наш", мысленно настраиваю себя на борьбу за каждый метр сизого асфальта."

1984-1987

Когда Дерек Уорвик перешел в «Рено», «Тоулмен» нанял Сенну. Для обеих сторон это был компромисс. Прославленные звезды были слишком дороги для небольшой независимой команды, а Сенна был уже достаточно известен. Его дебют в "Формуле-1" состоялся в 1984 году в Рио за рулем "Toleman TG 184B-Hart". В Бразилии он сошел, в Кьялами и Зольдере финишировал шестым.

...Шестой этап чемпионата мира-84, проходивший на улицах Монте-Карло, надолго запомнится всем. Невероятный ливень обрушился на разноцветную вереницу гоночных болидов. Из за большого скопления воды с трассы вылетели опытные Уорик, Лауда, Тамбэ, Мэнселл, Патрезе. Впереди осторожно, словно кошка, ощупывая в темноте незнакомую дорогу, буквально крался Прост. И тут журналисты в пресс-центре дружно бросились к экранам мониторов: в облаке водяной пыли от "Макларена" лидера показался бело-синий Тоулмен. Кто это? Номер девятнадцать, шлем традиционных бразильских цветов - это же Айртон Сенна! С неба продолжали низвергаться водопады дождя, а бразилец с каждым кругом все ближе подбирался к Просту. Он мчался будто посуху, совершенно не обращая внимания на буйство воды вокруг. И тем не менее не делал ошибок! Вот Сенна приблизился к "Макларену" и, после недолгой борьбы обойдя его, вышел в лидеры!



Но тут по пресс-центру пронесся вздох разочарования - оказывается, кругом раньше главный судья состязаний Жаки Икс дал указание вывесить красные флаги, сочтя невозможным продолжать гонку в таких условиях. Сенну лишили заслуженной победы (или возможности свернуть себе шею в одном из следующих поворотов), Прост получил за первое место лишь половину очков из-за того, что участники прошли менее двух третей дистанции. А Джеки Стюарт, наблюдавший гонку, произнес: "Сегодня мы видели будущего чемпиона мира - Айртона Сенну".

В дальнейшем сезон сложился не лучшим образом - громадное количество технических сходов и два третьих места - в Брэндс-Хэтчс и Эшториле. Уже в Зандвурте он подписал контракт с "Лотусом" на следующий, 1985 год. "Тоулмен" не позволил ему выйти на старт в Монце. В 1984 году у Сенны было несколько заметных гонок и вне "Формулы-1" - он выиграл «Гонку звезд» на Нюрбургринге, организованную «Мерседесом» для рекламы своей новой модели 190, и на том же Нюрбургринге вместе с Пескароло и Йоханссоном финишировал восьмым в "1000 км Нюрбургринга" на "Порше 956"

Пройдет несколько лет, и один из мэтров гоночной журналистики, австралиец Пол Третхарт, скажет: "Я много видел на своем веку пилотов. Но этот - особенный. И дело не только в том, что Сенна - водительский гений. Даже если бы он был средним гонщиком, знакомством с Айртоном я мог бы гордиться. Мягкий, умный, удивительно интеллигентный человек, с которым часами можно говорить о тысячах разных вещей, ни разу не коснувшись ни формулы 1, ни автоспорта вообще".

В 1985 году, в Эшториле состоялся первый поул Сенны. Снова был дождь, и к нему пришла первая победа. Середина сезона была отмечена серией сходов, но ближе к концу результаты опять стали расти: второе место в Австрии, третье в Голландии и Италии, первое в Спа, в 28 секундах впереди Мэнселла, второе на "Гран-при Европы", где первую победу в карьере одержал Мэнселл и первый титул чемпиона мира заработал Прост.



Коллегой по команде (и номинально первым номером) был Элио де Анджелис. Выходец из старинной дворянской семьи, очень симпатичный и доброжелательный, он сразу предложил новичку свою дружбу. И не встретил отказа. Но вскоре оказалось, что на трассе де Анджелис не намерен уступать вундеркинду из Южной Америки, и сезон они закончили почти вровень. Тогда-то мягкий, интеллигентный Сенна предложил менеджеру "Лотоса" Питеру Уорру подыскать на место итальянца пилота без больших амбиций. В противном случае Айртон обещал оставить команду.

Зимой в Лотосе появился шотландский аристократ Джонни Дамфриз. Ожидать от него побед в "Формуле-1" не могли даже самые отчаянные оптимисты среди британских болельщиков. Решение по выбору Дамфриза в качестве второго пилота принадлежало Сенне, бразилец не желал, чтобы энергия "Лотуса" делилась между двумя равноценными гонщиками. 1986 год начался вторым местом в Рио, а в Хересе он снова опередил Мэнселла и после гонки почти потерял сознание от обезвоживания. "Я быстро пришел в себя, - сказал он репортерам, - победа - лучшее лекарство для восстановления сил». Третий в Монако, второй в Спа, пятый в Монреале, первый в Детройте, второй в Хоккснхайме и на Хунгароринге, четвертый в Эшториле, третий в Мехико - таков список, позволивший ему с 55 очками занять четвертое место в чемпионате мира. Дамфриз набрал всего три очка.

До окончания Гран-при Испании 1986 года оставалось несколько кругов. Чтобы сохранить шансы на чемпионское звание. Сенне необходимо было победить. А он шел лишь третьим, проигрывая в основном своим соперникам - Просту и Пике. Айртон предпринимал отчаянные попытки достать лидеров, все чаще рискуя сверх обычной для него меры. В конце концов на одном из поворотов он допустил микроскопическую неточность, и черный Лотос вылетел за пределы трассы. Мотор не заглох, и бразилец попытался вернуться на асфальт, но колеса бешено вращались на месте - машина прочно сидела на брюхе. Он отчаянными жестами призывал маршалов помочь ему выбраться на дорогу. Но те были невозмутимы - по правилам, если остановившийся автомобиль не служит препятствием другим гонщикам, никто не имеет права помогать ему сдвинуться с места. Наконец Сенна заглушил мотор, выбрался из кокпита и, подбежав к ближайшему судье, ударил его по лицу. Всеобщее возмущение на этот раз было велико. ФИСА пригрозила драчуну дисквалификацией, а Сенна со слезами на глазах уверял журналистов, что его попутал бес.



Уже в третий свой сезон в Ф1 Сенна стал одним из главных претендентов на высший титул. Чемпионы мира Пике и Прост и даже Мэнселл, для которого не существовало, кажется, никаких авторитетов, откровенно опасались первого номера Лотоса. Его уже начали называть бразильским волшебником...

Поставщиком моторов для "Лотоса" в 1987 году стала "Хонда" и, возможно, ни один другой моторостроитель не был так сильно мотивирован на успех, как японцы. Но все равно были проблемы. В Имоле типичный для «Хонды» повышенный расход топлива вынудил Сенну, экономя горючее, сдать позиции в тот момент, когда он шел вторым.

Сенна был энтузиастом автомобилей с активной подвеской, которые вновь появились в "Лотосе" после ухода равнодушного к ним Мэнселла. И компьютеризированная подвеска 99Т продемонстрировала колоссальный потенциал. Несмотря па уверенность в традиционных пружинных подвесках, с которыми он финишировал третьим в Хоккенхайме, Сенна доказал несомненные достоинства активных, финишировав первым на уличных трассах Монако и Детройта. В пользу последних говорило то, что гонщик меньше страдал от неровностей покрытия. Но в целом данные, полученные при их эксплуатации, пока не достаточно проанализированы.



Вплоть до гонки и Мехико Айртон имел шансы на титул, однако его финальные результаты 1987 года ограничились третьим местом в Сильверстоуне, вторым в Венгрии, пятым в Австрии, вторым в Монне. пятым в Хересе и вторым на Сузуке. В гонке за титулом он стал третьим, набран 57 очков.

[Tiligul999]

1988-1990
Как и Фанхио, Айртон не страдал излишней сентиментальностью при выборе команды: это должна быть команда, способная обеспечить ему чемпионский титул. В 1988 году он перешел и "Макларен-Хонду" к Алену Просту Как и Пике двумя годами раньше, Сенна завязал прочные отношения с инженерами "Хонды", в результате чего Пике отправился в "Лотос" на замену Сенне. Для того чтобы понять подоплеку отношении двух бразильцев, нужно оглянуться на 1982 год, когда Сенна еще гонялся в "Формуле Форд 2000", а Пике уже был в «Формуле-1». Однажды в Зольдере Пике весьма пренебрежительно отозвался о своем младшем соотечественнике. да н позже неоднократно позволял себе унизительные замечания в адрес Сенны. Оскорбленный до крайней степени, Сенна поклялся превзойти Пике.



Дома, в Бразилии, на машине Сенны во время прогревочного круга отказала коробка передач. Он отчаянно жестикулировал, сигнализируя, что не может сдвинуться с места, и после повторного старта ушел на трассу на запасной машине. Но его дисквалифицировали - за то, что сменил машину после того. как уже был дан зеленый флаг к началу «Гран-при»,

В Монако Сенна уверенно лидировал в течение 67 кругов, а затем на какое-то мгновение утратил концентрацию и въехал в ограждение прямо перед туннелем. Несмотря на незначительность инцидента. Сенна назвал его одним из ключевых в своей карьере, именно эта авария в Монако в 1988 году заставила его насторожиться, заново разбудила его религиозность. В квалификации он ехал так быстро, что ему показалось - он провалился в какую-то иную реальность. С этого момента все собственные успехи он связывал с верой во Всемогущего.

Постепенно разгоралось острое соперничество с партнером по команде - Простом. Сенна уступил французу в Мехико, затем выиграл у пего в Монреале н Детройте. В Сильверстоуне Прост с поврежденным сцеплением сошел в сложной дождевой гонке, за что был в пух и прах раскритикован французской прессой, и мало-помалу Сенна своими постоянными успехами начал задвигать его в тень. Сенна одержал четыре победы подряд - в Сильверстоуне, Хоккенхайме, Венгрии и Спа, и Прост признал, что бразилец достаточно силен для того, чтобы стать чемпионом мира. В Монце последовала нехарактерная для него грубая ошибка: Сенна лидировал, и победа в гонке была фактически у него в кармане, когда бразилец оказался жертвой своего уникального умения обгонять отставших - он столкнулся с замыкавшим караван Шлессором и вылетел с трассы.

Более драматической развязки, чем та, что случилась на Сузуке 30 октября 1988 года, представить себе трудно. McLaren стоявшего на "поуле" Сенны заглох. Каким-то усилием воли Айртон сдвинул с места груду красно-белого металла и, воспользовавшись тем, что стартовая прямая в Японии идет немного под уклон, заставил свой "движок" ожить. Со старта он ушел лишь 14-м, но еще до исхода 1-го круга был уже 8-м, на 2-м, пройдя Патрезе и Наннини, стал 6-м, на 3-м прошел Бутсена, на 4-м - Альборето, на 10-м - Бергера. На 16-м сошел Капелли на March - Сенна стал вторым! И почти тут же пошел дождь. Небеса явно давали знать, что им небезразличны усилия "человека дождя" Айртона Сенны. В начале 28-го круга, на выходе с главной прямой Сенна прошел Проста и вышел в лидеры! Справедливости ради стоит отметить, что как раз в этот момент у Проста выпала передача. Но ведь это тоже можно отнести к капризу судьбы... Еще через пять кругов Сенна начал подавать сигналы маршалам Гран При Японии, требуя остановить гонку - дождь усиливался, и ехать становилось все опаснее. Но увещеваниям бразильца не вняли. Сенне понадобилось вытерпеть все это до конца, чтобы осознать, что главное дело своей жизни - стать чемпионом мира, победив Проста - он уже сделал.



Вспоминает ведущий фотограф "Формулы-1" Кейт Саттон; "Спал ажиотаж, рассосалась толпа, закончились пресс-конференции. На пит-лейн уже не было никого, кроме меня и еще одного фотографа, французского. Айртон, сидя на стене, давал интервью бразильскому телевидению и одновременно поглядывал на громадный экран, где в повторе транслировалась только что закончившаяся гонка. Гальвао Буэно, бразильский телекомментатор, очень близкий Сенне человек, спросил: "Теперь ты - чемпион мира. Цель достигнута. Ты шел к ней, как таран, отказываясь в этой жизни от многих радостей, теряя старых друзей. Теперь что-то изменится?" Айртон ничего не ответил. Он... заплакал".

Команда «Макларен-Хонда» стала обладателем Кубка конструкторов. набрав 134 очка. К концу сезона Сенна сделался кумиром паддоков - никем так не восхищались, как им, но и ни на кого так не злились и не обижались, как на него.

Здесь есть смысл ненадолго отвлечься и привести высказывание Алена Проста: "Айртон - самый быстрый и самый профессиональный коллега ,по команде, которого я когда-либо знал. Лучше, чем Ники Лауда, Кеке Росберг или Стефан Юханссон. С утра он первым выезжает на трассу, а вечером покидает ее последним. Он живет чемпионатом мира, думает о нем 24 часа в сутки, мне кажется, только его и видит во сне. Порой это меня злит, поскольку я охотней сыграл бы в гольф или как-нибудь еще отдохнул... Нет, если кто-то хочет победить Сенну должен всецело посвятить себя спорту". Рон Деннис, которому принадлежит патент на создание "дьявольского дуэта", благодушно нежился в лучах полной, абсолютной и вполне заслуженной славы: "С этими двумя я чувствую себя богатейшим человеком Вселенной, хотя напряжение внутри команды, которое они создали, можно потрогать руками. Но я все равно не жалею о своем выборе: они в "Макларене", вместе - мне нечего больше желать! Их дуэль раздвигает горизонты и поднимает Формулу-1 на новую высоту"

Сезон 1989 года начался в Рио, где Патрезе, Бергер и Сенна одновременно оказались в одной точке трассы, и "Макларен" потерял носовой обтекатель. Но затем, выиграв в Имоле Айртон стал виновником внутрикомандной ссоры. Между ним и Простом существовал своего рода негласный "пакт о ненападении". Еще в 88-м по предложению Проста они договорились, что, поскольку "Макларены" так сильны, нет смысла затевать драку друг с другом уже в первом же повороте. Старт - и Сенна с "поул-позишн" уходит в гонку первым. Но на 4-м круге в Тамбурелло загорелась "Феррари" Бергера. Гонку остановили и назначили новый старт. Сенна сам напомнил Просту об их уговоре. Снова старт и теперь уже в Тамбурелло первым входит Прост. Но Сенна - вот он, рядом, почти касается колеса! Бразилец прошел-таки опешившего француза и выиграл гонку... На подиуме Прост и Сенна впервые не подали друг другу рук, Ален не пришел на пресс-конференцию (за что заработал от FIA штраф в 5000 долларов), а в боксах обвинил партнера в предательстве. Рон Деннис вынудил бразильца принести извинения, но это лишь осложнило ситуацию. До конца сезона не сказали друг другу ни слова. В Монце результат Сенны на квалификации оказался чуть ли не на две секунды лучше, чем у Проста, это говорило о техническом преимуществе, которое предоставила ему команда. После того как в гонке Сенна сошел, а Прост выиграл, возник приличный скандал на подиуме: Ален, демонстрируя свои антимаклареновские настроения, на глазах Денниса выкинул в толпу фанов кубок, врученный ему как победителю "Гран-при Италии".



Затем наступила очередь Мэнселла испытывать ледяное хладнокровие бразильца: они столкнулись в Эшториле. когда Мзнселлу уже показали черный флаг за недозволенное регламентом техобслуживание в боксах. Мэнселла оштрафовали и дисквалифицировали на одну гонку - "Гран-при Испании" в Хересе, где уже Сенне был показан черный флаг во время квалификации. Бразилец не подчинился сигналу, был оштрафован на 20 тысяч долларов, но гонку все равно выиграл.

Острейший конфликт между Сенной н Простом едва не вылился в аварию на сорок седьмом круге на Сузуке. когда француз захлопнул-таки калитку перед носом бразильца, уничтожив тем самым шансы Сенны на титул чемпиона мира и подтвердив свои собственные. Стюарды гонки но объездной части трассы растолкали машину Сенны, он добрался до боксов, поменял поврежденный носовой обтекатель, вернулся на трассу, догнал н обогнал Наннини в том самом месте, где произошло столкновение с Простом, и выиграл гонку, но лишь затем, чтобы оказаться дисквалифицированным за срез поворота и помощь на трассе. Вмешательство ФИСА и президента Балестра сделало взаимную неприязнь партнеров но "Макларену" просто невыносимой. Ко всеобщему изумлению. Деннис подал протест, который не был удовлетворен. Сенну подвергли штрафу в 10 тысяч долларов (мизер, принимая во внимание зарплату в 15 миллионов!) и отложенной дисквалификации на полгода. Финальная гонка в Аделаиде, обильно смоченная дождем, ознаменовалась тем. что Прост отказался стартовать, завернув в боксы после прогревочного круга, а Сенна из-за нулевой видимости финишировал точно в коробке передач "Брэбхема" Мартина Брандла.

В межсезонье ходили упорные слухи о том. что Сенна не получит от ФИСА суперлицензию на 1990 год. Лишь в середине февраля Сенна и "Макларен" урегулировали проблемы с Международной федерацией. Зато в команде все уравновесилось. Па место Проста пришел Герхард Бергер, мастер практического юмора, однажды не нашедший ничего смешнее, как выкинуть из вертолета дипломат Сенны, но Айртон нашел, что с этим парнем ладить легче, чем с Простом.

В Фениксе лидировавший Сенна выдержал жаркую, острую и красивую схватку с дебютантом "Больших призов Жаном Алези на "Тиррелле", но «Макларен» сохранил место и Сенна выиграл гонку. В Сан-Паулу его слегка подтолкнул Накаджима и Сенна финишировал лишь третьим. Затем выиграл в Монако, стартовав с поула, был первым в Хоккенхайме. на Хунгароринге выкинул с трассы Наннини в схватке за второе место, в Сна выиграл у Проста. В Монце диспозиция повторилась - Сенна первый. Прост - второй, и после гонки, спровоцированные прессой, они пожали друг другу руки. вроде бы заключив мир. В Хересе Сенна, выиграв квалификацию, в штормовом стиле завоевал свой рекордный 50-й поул. Это был своего рода акт мести треку, на котором в тот же уик-энд потерпел ужасную аварию Мартин Доннелли.



На Сузуке выяснилось, что заключенный и Монце мир с Простом был и лучшем случае перемирием. В Японии Сенна имел шансы стать чемпионом. Но Прост выиграл старт и в первый поворот вошел раньше бразильца, после чего Сенна фактически въехал в задний спойлер его "Феррари", оба вылетели в песок и Сенна, одним ударом выиграл второй чемпионский титул. "Феррари" разгневалась и пригрозила уходом из гонок сцены. Годом позже на Сузуке Сенна публично признал, что его действия были намеренными, напал при этом на ФИСА и его, к тому моменту ушедшего в отставку президента Палестра, обвинив их в том, что в 1989 году у него украли принадлежащий ему титул.

[Tiligul999]

1991-1994


В 1991 году Сенна начал чемпионат, одержав на старте четыре победы подряд - в Фениксе, на Интерлагосе, в Имоле и Монако, но затем вперед вырвался "Вильямс-Рено". "Макларен-Хонда" вдруг перестала выигрывать и Сенна не побеждал до самого Хунгароринга. Он выиграл в Спа, потом был вторым в Монце, Эшториле и на Сузуке. затем снова первым - в Аделаиде. На этот раз результаты всех шестнадцати гонок шли в зачет, и Сенна добился титула, поскольку имел также несколько третьих, четвертых и пятых мест.

В 1992 году "Макларен" попал под еще больший прессинг со стороны "Вильямса". Финишировав третьим в Кьяламе и в Имоле, Сенна выиграл в Монако, приехал вторым в Хоккенхайме, первым на Хунгароринге, пятым в Спа, выиграл в Монце. снова был вторым в Эшториле: "Фрэнк Вильямс и его ребята проделали огромную работу. В "Килами" мы убедились, как далеко они от нас ушли. Думаю, что в основном это преимущество достигнуто за счет "активной" подвески. А ведь я был первым пилотом, победившим с такой системой, и отлично знаю, насколько сложно довести ее до ума. Малейшие погрешности электроники, и вы вылетаете с трассы в самый неожиданный момент. Кроме того, отлично потрудились специалисты французской нефтяной компании "ELF". В нынешнем году новые правила установили максимальное октановое число бензина 100 вместо 102. Это должно было ощутимо снизить мощность двигателя. Однако в моторе "Рено" этого не произошло."



В конце 1992 года «Хонда» решила прикрыть лавочку. Сенна во всеуслышание заявил, что готов пилотировать "Вильямс" даром, не получая за это никаких денег, желая показать, что его интересуют не доллары, а возможность оказаться .за рулем лучшей машины. Но Прост, вернувшийся в гонки после годичного перерыва, этому воспротивился, и «Вильямс» подписал контракт со своим тест-пилотом Деймоном Хиллом.

В последний раз Сенна и Прост встретились в Аделаиде 1993 года. Француз к тому времени уже выиграл чемпионат и австралийский этап стал прощальным в его карьере. Он покидал автоспорт, Сенна же собирался занять его место в "Вильямс" и, в свою очередь в последний раз участвовал в гонке за "Макларен", в которой провел лучшие годы своей карьеры. Он выиграл... последний раз в своей жизни.

С уходом Проста кандидатура Сенны на 1994 год для "Вильямса" разумелась сама собой. Но он оказался под чудовищным прессингом со стороны Михаэля Шумахера и, возможно, начал сезон чересчур напряженно, пытаясь сразу же начать побеждать на машине, которой явно не хватало надежности. Да и ездили теперь пилоты на более узких покрышках. За рулем FW16 Сенна завоевал "поулы" на Интерлагосе и в Аиде, на «Гран-при Пацифик», но оба раза сошел. А потом была Имола.



Можно, конечно, спорить, кто более великий, Прост или Сенна, но такие споры, похоже, беспредметны. Оба гонщика - две составляющие легенды, две составляющие магической формулы Прост-Сенна. Оба они - олицетворение "Формулы - 1". Зримое воплощение закона о единстве и борьбе противоположностей. И их сражения на протяжении девяти сезонов собирали громадные аудитории во всем мире. Они умели в гонках все. И тот, кто свел их в одно время и в одном месте действовал безошибочно: в их схватках было все от трагедии до комедии. Воспоминания о том времени, когда Прост и Сенна выступали в одной команде до сих пор волнуют души болельщиков "Формулы-1".Прост тогда говорил, что "в команде выступают два самурая". За девять лет далеко не всегда в их споре на первом месте стояла победа в "Гран-при". Гораздо чаще они старались опередить друг друга, но их спору не суждено было завершится. Прост ушел из гонок, Сенна - погиб бывший соперник провожал его в последний путь. В своем интервью , в 1993 году, Прост сказал: " Вы знаете, когда он понял, что меня больше не будет на трассе, для него мотивация стала абсолютно другой. Даже сама цель его жизни - выступать в Формуле-1 стала абсолютно другой. Победы, рекорды, титулы, но все это оставалось, практически на втором плане. Он говорил об этом, и его родные и близкие тоже. И то, что он сказал, что меня ему не хватает, накануне последней гонки было абсолютно искренне. Это целая часть истории "Формулы-1", которая, к сожалению, от нас уходит. У меня впечатление, что гибель Айртона, разорвала меня пополам. Ведь это было 10 лет моей карьеры, 10 лет моей жизни. Его уход - очень тяжелая потеря." В показательном выступлении в Берси в год смерти Сенны на комбинезоне Проста было две нашивки. Его и Сенны.

[Tiligul999]

"Я думаю, вы можете представить себе, о чем идет речь - об опасности, опасности получить тяжелую травму, погибнуть. Вы знаете, что можете столкнутся с такой ситуацией, но это часть вашей жизни. Когда это происходит, становится мысль все бросить, уйти, но вы продолжаете гоняться. Мне нравятся гонки, как их бросить. Гонки, состязания - это моя кровь, часть меня. Я занимаюсь этим всю свою жизнь." (из интервью Айртона Сенны 1993 года)

Чемпионы не уходят. Они остаются навсегда...
Мы готовы соглашаться с тем, что в игре с опасностью есть какой-то высший смысл. Готовы превращать рискующих жизнью в своих кумиров. Готовы, до того момента, когда эта опасность вдруг оказывается победителем в этой игре. Перед началом сезона, в одном из интервью, на вопрос об изменении правил "Формулы-1" Айртон Сенна сказал "Предстоит сезон со множеством аварий. Я даже рискнул бы сказать, что если ничего не произойдет, мы будем счастливы"

АВАРИЯ
На 16-й минуте пятничной квалификации Рубенс Баррикелло на «Джордане» врезается в заграждение. Перелом носа и ребра. В тот же день Сенна навестил его в медицинском центре трассы. На девятнадцатой минуте субботней квалификации Роланд Ратценбергер на машине «Симтек-Форд» на скорости 340 км/ч в конце виража "Villeneuve" бьется левой стороной об ограничитель трассы. Через час он умер. У Сенны было очень плохое предчуствие. Столкновение на старте Лехто («Бенеттон») и Лами («Лотус») - ранено трое зрителей. Один - в коме.



Перед стартом Гран-при Сенна пожал руку Просту, который сказал: «Мы были соперниками, и даже больше чем соперниками. Мы не были друзьями, но может быть мы сможем стать ими в будущем». 1 мая 1994, на седьмом круге Гран-при Сан-Марино, на трассе имени Энцо и Дино Феррари лидер гонки - Айртон Сенна на «Вильямсе-FW16» вошел в резкий левый поворот "Тамбурелло". Пройдя вершину поворота он внезапно сорвался с него и перелетев восемьдесят метров вспаханной зоны безопасности ударился в бетон. По данным телеметрии скорость в момент удара составляла 220 километров в час.



По результатам компьютерного моделирования аварии болида Айртона Сенны и результатам медицинского заключения физической причиной смерти гонщика послужил рычаг подвески, вонзившийся в стык шлема. По заключению технической комиссии, возглавляемой деканом инженерного факультета Болонского университета профессором Лоренцини, которому следствием было поручено разобраться в аварии Сенны, причиной явилась неисправность рулевого управления. Рулевая колонка "Вильямса" была повреждена до столкновения с бетонным ограждением. Через четыре часа после аварии, в госпитале «Маджиоре», не приходя в сознание Айртон Сенна скончался.

Трагедия вызвала настоящий шок. Горе нависло над Бразилией. Президент страны Итамар Франке объявил трехдневный национальный траур и отменил свои официальные встречи. Министр иностранных дел Селсо Аморим старался ускорить перевозки тела Сенны и предложил свой самолет, чтобы доставить его домой. Толпа в тридцать тысяч человек собралась у ворот итальянского госпиталя. Никто не мог поверить. Со смертью Сенны закончился один из самых ярких этапов в истории Формулы-1. Утренние газеты в Англии и Италии, не слишком сдерживаясь, распределяли вину между трассой, надежностью шлемов и подготовкой машины командой «Вильямс». Френк Вильямс, который оставался в Италии, прилетел в Англию, на завод команды вскоре после полудня в понедельник, глаза его были красными, его немедленно отвезли на завод. Ему нужно было время, чтобы подобрать нужные слова. Позже он сказал: «Айртон полностью доверял нам, а мы ему. Он любил свои автогонки и разделял эту страсть с каждым нашим служащим. Мы - команда Гран-при, связанная со спортом, продолжим нашу работу, я уверен, это именно то, чего желал бы Айртон. Он стал ключевым членом нашей команды за очень короткое время, и все, что мы достигнем в будущем, будет посвящено его памяти. В настоящее время мы изучаем имеющиеся данные, чтобы выяснить причину аварии. FIA и полиция расследуют аварию, и проверяют всю относящуюся к делу информацию».

FIA объявила, что она организует заседание в Париже в среду. Было сказано, что «FIA собирает отчеты своего технического, медицинского, контролирующего штата и штата службы безопасности, а также имеющей отношение к делу команды и персонала трассы. Как только эти отчеты будут получены, их станут изучать в срочном порядке». В Италии магистраты распорядились сделать вскрытие Сенны и Ратценбергера, изъять машины и взять под охрану трассу. Они конфисковали всю съемку гонки. Шел разговор о возможном уголовном деле, касающемся менеджера трассы, должностных лиц «Вильямса» и «Симтека».

ВЕРСИИ

Во вторник, 3 мая газеты взорвались заголовками типа «РОКОВАЯ ОШИБКА СЕННЫ!» Технический директор «Вильямса» Патрик Хед цитировался итальянскими и бразильскими газетами : «Айртон Сенна сделал ошибку. Мы проверили телеметрическую информацию. Он слегка поднял ногу, как раз на уклоне, в месте, где гудронированное шоссе изменяется. Это вызвало потерю силы давления на заднее крыло, поэтому машина продолжала двигаться прямо».

Итак первая версия - ошибка пилота. После двух подряд побед Шумахера в начале сезона-94, главный и, как многие считали, единственный фаворит чемпионата, Сенна не мог не нервничать. "Бенеттон" немца на трассе выглядел почему-то быстрее "Вильямса" бразильца. Кроме того, многочисленные аварии на квалификационных заездах в Имоле и смерть пилота Роланда Ратценбергера в субботу угнетающе действовали на пилотов. Все это вывело Сенну из равновесия и в решающий момент он не удержал машину на трассе.

Именно с 1994 года FIA запретила использование на автомобилях Формулы - 1 активной подвески. А именно электроника помогала сохранить неизменным дорожный просвет под днищем, создавая тем самым необходимую аэродинамическую силу, прижимающую "формулу" к дороге в повороте. В случае, если эта сила исчезла хотя бы на мгновение, автомобиль могло сорвать с дороги - он становился неуправляемым.

Получается, довольно стройная схема: Сенна, раздосадованный предыдущими неудачами, хотел оторваться от преследовавшего его Шумахера и в какой-то момент, неверно оценив ситуацию, слишком сильно надавил на "газ". В этом месте, как назло, асфальт оказался чуть неровным и автомобиль подкинуло. Но, к тому моменту, Сенна проехал на «Вильямсе-FW16» уже сотни километров, в том числе и в условиях Бразильского этапа и на многочисленных тестах. Теперь про видеозапись. На официально распространяемой пленке запись изображения с машины Сенны обрывается примерно за полторы секунды до аварии. Объясняют это тем, что режиссер просто переключил запись на другую машину. Но на пленке ясно видно, что запись попросту стерта. Но пленкой этой заинтересовались, спустя полгода после аварии. А у Вильямса эта пленка уже была на следующий день. Говорят, что пресс-атташе FIA Франческо Лонганези видел запись последних секунд. Утверждали даже, что на экране ясно видно было, как руки пилота крутят руль, но колёса не слушаются. Однако сам Лонганези слухи решительно опроверг.

Была и версия номер два. Покрытие трассы в Имоле весной 1994 года полностью обновили. И многие команды жаловались на недостаточное сцепление колес с асфальтом. Чтобы его увеличить, обычно чуть снижают давление в шинах, добиваясь большего пятна контакта с дорогой. Однако в этом случае уменьшается клиренс, машина начинает скрести днищем по неровностям дороги. Весьма важно также, что из-за аварии на старте первые пять кругов пилотов по трассе "возил пейскар". Температура шин на небольших скоростях могла понизится, а давление - упасть до опасного уровня. Но к моменту аварии пилоты уже разогрели резину на шестом круге, так что эта версия тоже сомнительна.

Гораздо более вероятной поначалу казалась версия номер три. Злополучное столкновение "Лотоса" Педро Лами и "Бенеттона" Юрки-Яхви Лехто привело к тому, что конец стартовой прямой и вход в Тамбурелло оказался усыпан обломками разбитых машин. Один из них и мог повредить покрышки.



Однако, представитель «Гудьира», после осмотра покрышек разбитой машины, опроверг это предположение. Но все эти версии , были отвергнуты при продолжении рассмотрения дела в суде.
Четвертой причиной аварии могло стать физическое состояние пилота. При гигантских перегрузках (боковые ускорения, действующие на водителя «Формулы 1» в повороте, достигают 4 - 4,5 g) не исключена возможность мгновенной потери сознания. Подтвердить или опровергнуть эту догадку невозможно. Причем не помогут даже результаты вскрытия - медицина не всесильна. Но тут масла в огонь подливают люди, знавшие Айртона по гонкам. Они вспоминают, что иногда, для обострения реакции он надолго задерживал дыхание. И все же обморок здорового, сильного, тренированного спортсмена выглядит весьма маловероятным.

Оставалась еще версия, которая и была подтверждена технической экспертизой - поломка рулевого управления. Камера, установленная на "Бенеттоне" следовавшего за лидером Шумахера, ясно показала, что машина Сенны в какой-то момент внезапно сошла с траектории поворота и пошла прямо. Такое могло произойти, если сломалась рулевая колонка.



Мало того, на многочисленных снимках с места трагедии можно ясно различить рядом с разбитым кузовом рулевое колесо и фрагмент рулевой колонки. Именно эта версия показалась специалистам наиболее вероятной.

СУД

Официальное следствие о гибели Айртона Сенны возглавил судья городского магистрата Болоньи Маурицио Пассарини. Его постановлением была создана специальная группа во главе с профессором Лоренцини. В январе 1995 года группа экспертов во главе с Лоренцини свою работу закончила: на стол судьи Пассарини лег доклад на 600 страницах. Из него стало ясно, что непосредственно перед столкновением с бетонным блоком рулевая колонка была повреждена.
Оказалось, что после гонок в Бразилии и Японии Сенна жаловался на тесноту в кокпите "Вильямса" своему гоночному инженеру. После допроса инженеров и механиков выяснилось: для того, что бы увеличить пространство для рук пилота, рулевое колесо решили слегка поднять. Трубку рулевой колонки разрезали и вварили внутрь нее трубку меньшего диаметра. Но, по данным экспертизы, эта трубка была из стали плохого качества и имела дефекты, вызванные усталость металла.
Дело усложнялось тем, что механики «Вильямса» унесли с места аварии два «черных ящика». Конструктора "Вильямса" допросили, но оказалось, что забрать электронные накопители данных позволил комиссар FIA Чарли Уайтинг для проверки возможности продолжения гонки Деймоном Хиллом.

В ходе судебного заседания версий становилось все меньше и меньше. Бывший пилот «Феррари» Мигеле Альборето, вызванный на суд в апреле 1997 года заявил, что он уверен в том, что причиной аварии Айртона Сенны следует винить техническую неисправность, а не состояние трассы. После просмотра видеозаписи, улучшенной с помощью компьютера и запечатлевшую аварию Сенны, Альборето сказал суду, «что отклонение машины Сенны вправо заставляет меня думать о механической поломке, а незначительные проблемы» с асфальтом в повороте «Тамбурелло» - недостаточно серьезная причина для того, чтобы выбросить с трассы машину класса «Формулы-1». В мае 1997 года, после очередного заседания суда, судья Пассарини заявил журналистам: «Я уверен, что видеозапись, предоставленная суду Ассоциацией конструкторов «Формулы-1», не полная, и в ней намеренно уничтожены последние секунды, компрометирующие команду «Вильямс».

В апреле 1997 года были названы главные обвиняемые: технический директор «Вильямса» Патрик Хэд, бывший главный конструктор команды Эдриан Ньюи, и официальные представители автодрома в Имоле Федерико Бендинелли и Джорджио Погги. Все они, конечно же, отрицают выдвинутые обвинения. Хэд, Ньюи и шеф команды Фрэнк Уильямс отрицают утверждения прокуратуры, будто бы сломанная соединительная пластина на рулевой колонке машины Сенны привела к его смерти. Процесс продолжался. В суде выступили Дэймон Хилл и Берни Экклстоун. В Италии за убийство по неосторожности грозит тюремное заключение сроком в полтора года. А ведь речь еще может идти о препятствии в проведении следствия, подтасовке фактов и уничтожении улик. Вспомним еще и о тридцати трех миллионах долларов, которые выплатило родственникам Сенны "Страховое общество Ллойда". Но Айртона не вернуть. И нам остается лишь вспоминать его.

ИТОГ

16 декабря 1997 года судья Антонио Костанцо подвел итог делу, которое журналисты всего мира называют не иначе, как "самой черной главой в блистательной истории" "Формулы-1". Чуть более минуты понадобилось председателю суда. чтобы огласить приговор, оправдавший всех шестерых "подельщиков". обвиненных прокурором Болоньи Маурицио Пассарини в непредумышленном убийстве трехкратного чемпиона мира Айртона Сенны 1 мая 1994 года во время "Гран-при Сан-Марино" на автодроме имени Энцо и Дино Феррари в Имоле: "Согласно статье 530 Уголовного кодекса Италии оправдываю подсудимых Фрэнка Уильямса. Патрика Хэда и Эдриана Ньюи по причине отсутствия доказательств вины: оправдываю подсудимых Федерико Бендинелли, Джорджио Поджи и Ролана Брюинсереда, поскольку в их действиях не обнаружено состава преступления. Устанавливаю 90-дневный срок для подачи апелляции как защитой, так и обвинением, если таковая покажется необходимой", - таков дословный текст решения синьора Костанцо, оглашенный во вторник в 15.00 по местному времени в Имоле. В общей сложности заключительное заседание в городской дискотеке Имолы. переоборудованной в зал суда на время слушании (напомню, что начаты они были 22 февраля уходящего года), длилось пять минут.

Роберто Каузо, представлявший в суде сторону Ролана Брюинсереда, бывшего директора гонок от FIA. сказал: "Вердикт восстанавливает репутацию "Формулы-1". Отныне можно считать, что автогонки юридически признаны невероятно опасным видом спорта". Пожалуй, единственным человеком, которого не удовлетворило решение синьора Костанцо и его заседателей, был прокурор Маурицио Пассарини. Он дал понять, что намерен добиться пересмотра дела.



Со стороны FIA и президента Макса Мосли пока последовал весьма сдержанный комментарий, смысл которого сводится к следующему: Международная федерация вроде бы удовлетворена вынесенным оправдательным приговором. но от официальных комментариев до того момента, как станет возможным ознакомиться с полным текстом заключения по делу, воздерживается. Воздерживается от них и семейство трехкратного чемпиона мира. ни один из членов которого не был вызван в суд в качестве свидетеля и ни разу не присутствовал в Имоле хотя бы в роли наблюдателя. Однако нельзя сказать, что родители, брат и сестра Сенны не проявляли уж совсем никакого внимания к процессу. Их интересы в Имоле представлял европейский адвокат бразильцев Джованни Каркатерра. отметивший в интервью Тимоти Коллинзу из лондонской The Telegraph: "Родственники Сенны не были заинтересованы в решении, которое вынесет суд. они просто надеялись, что в ходе разбирательства станут ясны причины, повлекшие за собой фатальную аварию. Мое личное мнение - вряд ли мы когда-нибудь вообще узнаем это. Да и что это даст? Ни одно даже самое длинное, самое профессиональное и самое продуктивное разбирательство не вернет того, кого хотят все - великого и неповторимого гонщика". Дело закрыто? Хотелось бы верить, что - да. Потому что никакого вразумительного заключения по нему сделать невозможно. Как невозможно и отыскать удовлетворительные ответы на массу вопросов, сопутствовавших аварии и расследованию. Так что, возможно, смелый вердикт Антони Костанцо и в самом деле к лучшему. Как сказал Дерек Уорвик. экс-пилот "Формулы- 1": "Теперь по крайней мере перестанут на каждом углу трепать имя Айртона. перестанут без конца обсуждать, как и почему он угодил в эту дурацкую аварию, и снова начнут вспоминать то, что только и нужно помнить, - его победы и "поулы", его потрясающий талант и стиль пилотирования и его удивительный, ни с чем несравнимый человеческий шарм".



При подготовке материалов использовались материалы журналов "Автомотоспорт", "Формула-1", газет "Спорт-Экспресс", "Авторевю", "Команда", материалы из книги Юхи Кяркккянена "Формула-1. Звезды" и Джона Типлера "Формула-1. История побед", переводные материалы с различных сайтов, посвященных Айртону. Фото - ICN и REUTERS.

[Tiligul999]

Первая гонка



Металлическая мемориальная доска с именем, датой, фразой о любви к Богу на португальском, и цифрой 0011. Все мемориальные доски здесь имеют номер. Этот - его. Букеты цветов, следы воска от поминальных свечей. Служитель с готовностью проводит экскурсию для желающих. Людской водоворот течет мимо - любопытство, любовь, тоска. Михаэль Шумахер недавно приезжал, немец взял такси от гостиницы TransAmerica, в которой остановился караван Формулы 1 во время Гран При Бразилии. Михаэль стоял молча, по его лицу текли слезы...

Кладбище в Morumbi - приют для бывших жителей Сан-Паулу, необъятного города, в котором трудно при жизни найти уединение. Именно здесь Айртон Сенна да Сильва родился 21 марта 1960 года в семье Сенны Милтона Гвирадо Теодоро да Сильвы и Нейды Джоанны да Сильвы. В четыре года Милтон подарил сыну небольшой карт, с которым тот проводил свободное время. Машин почти не было, дорога шла под уклон, поэтому сначала медленно в горку, разворот и снова с горки на мощеную площадь.

Потом семья переехала на Руа Педро, тихую и узкую пригородную улицу на севере Сан-Паулу. Уютный сад, и снова дорога под уклон, но уже в компании сверстников - достаточно обеспеченный район, в котором многие могли позволить себе дорогие игрушки для детей.

В десять лет Айртон пошел в одну из лучших частных школ Сан-Паулу, в Colegio Rio Branco, неподалеку от Интерлагоса. Один из одноклассников потом вспоминал: "Сколько я помню, Айртон всегда говорил о гонках и о машинах, о машинах и гонках, в крайнем случае - о мотоциклах. Он был сосредоточен и замкнут. Сенна скромно вел себя в школе, я не помню Айртона в каких-то наших компаниях, вероятно, и со мной он общался только потому, что у меня был мотоцикл и карт - общие интересы всегда сближают мальчишек.

С одной стороны могло показаться, что у него навязчивая идея, с другой - сейчас я думаю, что он уже тогда понимал, что станет кем-то особенным. У него была миссия, и он был абсолютно уверен в том, что добьется своего".

Первая официальная гонка Сенны состоялась 1 июля 1973 года - до 13-ти лет он не мог подать заявку, а теперь его ждал настоящий картодром внутри большого Интерлагоса. Отец надел красивую белую безрукавку - момент казался очень торжественным, а сын был предельно собран.

Сохранилась документальная съемка: безоблачное небо, Айртон приближается к линии финиша, мгновение и человек в белой безрукавке, возможно это был Милтон, взмахивает клетчатым флагом. Зрителей практически нет, лишь несколько человек сидят на каком-то большом ящике. В тот день Айртон выиграл свою первую гонку, побив рекорд круга.

Так все начиналось - обычный день, пустые трибуны, поул, один победитель и десяток проигравших, рекорд круга. Так все и было потом, только трибуны изменились...

[Tiligul999]

Лелио Бенетти работает маршалом на гонках в Имоле с 1969 года. Он был свидетелем всех Гран При Формулы 1, которые проходили на трассе им. Энцо и Дино Феррари. В 1994 году его пост располагался в повороте Tamburello, и Бенетти стал первым, кто оказался на месте аварии Айртона Сенны…

«Я увидел, как его машина на большой скорости врезалась в стену и дважды развернулась, - вспоминает Бенетти. – Удар был очень сильным, все случилось так быстро, словно сверкнула вспышка молнии. Нам было запрещено прикасаться к автомобилю и гонщику, пока не прибудут медики. Я обежал машину вокруг, и сначала мне показалось, что все должно быть нормально. Авария напомнила мне вылет в этом же повороте Герхарда Бергера в 1989-м, но тогда его автомобиль раскололся на две части и загорелся – машина Сенны была повреждена не так серьезно. Бергер и Сенна врезались в стену под разными углами…»

Совсем скоро к месту аварии подоспела медицинская бригада. Доктор Джузеппе Пецци стал первым врачом, осмотревшим Сенну…

«Саму аварию я не видел, поскольку находился в этот момент в медицинском автомобиле, но едва подоспев к месту инцидента, понял – дело плохо, - тот день Джузеппе помнит, как будто это было вчера. - Он был без сознания, потерял много крови, но еще жил! Сердце билось, диастолическое давление поднялось до 120 при нормальных 80, но травмы были очень серьезными. Мы извлекли Айртона из машины, уложили на трассу и пытались реанимировать, выполняя обычные в этих случаях процедуры, а затем прилетел вертолет, и его отправили в госпиталь Maggiore в Болонье. Обычно сначала пилота отправляют в медицинский центр автодрома, но на этот раз все было слишком серьезно…»

Считается, что смертельную травму Сенна получил не от самого удара машины о стену, а от рычага подвески, который пробил шлем бразильца. Однако Пецци не может однозначно ответить на этот вопрос…

«Оценить всю степень его ранений было невозможно, - говорит Пецци. – Когда мы сняли с него шлем, то все было в крови…»

В момент аварии старшая сестра Сенны Вивиан, как обычно, смотрела гонку дома по телевизору.

«Я никогда не ездила на гонки Айртона, - рассказывает Вивиан Сенна. – Я смотрела их дома, по телевизору, вместе с семьей. Сразу после аварии мой брат Леонардо позвонил, и сказал о случившемся. Я и сама все видела, и поначалу мне показалось, что ничего серьезного не произошло. Но затем с ним начали работать врачи – это был дурной знак. Леонардо перезвонил еще раз и сказал, что дела плохи…»

В начале того года Сенна занялся созданием благотворительной организации The Senna Foundation, которая была нацелена на помощь нуждающимся в Бразилии.

«Айртон попросил помочь ему в этом деле, - продолжает свой рассказ Вивиан. – Он имел огромное влияние в Бразилии и очень хотел помочь бедным детям – дать им возможность получить образование, улучшить свое здоровье… Впервые мы встретились, чтобы обсудить это после Гран При Бразилии. У нас были амбициозные планы. В последнее время он стал больше думать о делах, не связанных с гонками, хотя, конечно, на трассе он, как всегда, был сконцентрирован только на управлении гоночной машиной. Не думаю, что после сезона-1994 он завершил бы выступления в Формуле 1 – он обожал гонки, скорость и машины. Скорее всего, он бы остановился только, когда выиграл бы пятый чемпионский титул и сравнялся бы с рекордом Фанхио».

После смерти своего младшего брата Вивиан продолжала избегать гоночных трасс, но в 1999-м она все же посетила Гран При Бразилии, приняв приглашение участвовать в церемонии награждения. Сейчас ее все чаще можно увидеть в паддоке вместе со своим сыном Бруно, выступающим в серии GP2.

«Тот майский уик-энд в Имоле был просто ужасным, - делится своими воспоминаниями Энн Брэдшоу, работавшая в то время пресс-атташе команды Williams. – Начиная с пятницы, когда произошла авария Рубенса Баррикелло, все находились в подавленном состоянии. Гонки вновь стали опасными…»

Брэдшоу отчетливо помнит, когда узнала о смерти Сенны: «В этот момент я была уже в аэропорту, когда кто-то сообщил мне, что Айртон умер. Компания British Airways выделила нам отдельную комнату, в которой мы могли сообщить механикам команды эту печальную весть. Это было очень нелегко, но годы работы с Фрэнком Уильямсом научили меня справляться с трудностями. Он говорил, что если вы начинаете плакать, то нужно надеть темные очки, чтобы люди не видели ваших слез, ибо, когда окружающие видят вас плачущими, они начинают по-другому к вам относиться.

Мы прилетели в Гэтвик, нас встретила толпа журналистов, полицейские провели Деймона и его жену через черный выход, а я попросила репортеров пока ни о чем не спрашивать механиков. К счастью, они выполнили мою просьбу. На следующее утро я приехала на базу команды в Дидкот и увидела тысячи людей, среди которых было немало бразильцев, приносящих цветы к воротам.

Мне очень нравилось работать с Сенной. Он был настоящим профессионалом, каждый хотел быть похожим на него. Он был очень обаятельным человеком».

«Сенна был невероятно интеллигентным человеком, - вспоминает менеджер Айртона Джулиан Джакоби. – Он был невероятно внимателен к каждой мелочи. В момент аварии я был в моторхоуме Williams вместе с женой Деймона, и мы увидели случившееся на экране монитора. Я сразу понял, что все очень серьезно. Я отправился в госпиталь, где врачи сообщили мне, что его жизнь поддерживается искусственно, и надежды нет. Я был потрясен. Потрясен тем, что его больше нет в живых. И прежде всего потому, что он обладал невероятной харизмой и пользовался большим уважением у окружающих. Сенна был настоящей звездой, как Пеле, Мухаммед Али и Майкл Джордан – таких людей очень мало».

Что было бы, если аварии не произошло, и Сенна остался жив?

«Уверен, Айртон выиграл бы чемпионат 1994 года и следующий, скорее всего, тоже, - не сомневается Джакоби. – Не знаю, стал бы он бороться за шестой титул – он очень уважал Фанхио и скорее предпочел бы сравняться с его рекордом, чем опередить.

Гораздо страшнее было то, что мы потеряли не только выдающегося гонщика, но и выдающегося человека, - продолжает Джакоби, - Он был настолько популярным и уважаемым в Бразилии, что если бы выставил свою кандидатуру на президентские выборы, то однозначно одержал бы победу. Однажды его спросили об этом, но Айртон ответил: «Я не хочу быть политиком, поскольку могу сделать больше хороших вещей, если не буду политиком». Он действительно многое делал для Бразилии и жизни общества своей родной страны и мог бы сделать еще очень многое…»

«Все были потрясены аварией Баррикелло и гибелью Ратценберга, - делится воспоминаниями Йан Харрисон. – Но в воскресенье перед гонкой мы готовились к старту, как обычно. Мы все были под давлением, но оно было не больше, чем всегда. После двух первых неудачных гонок нужно было побеждать, и мы нацеливались именно на это. Прежде я никогда не работал с Сенной, но, как и все в команде, был приятно удивлен, познакомившись с ним поближе. Мы все знали, что он чертовски быстр и очень профессионален на трассе, но вне машины Айртон оказался самым вежливым и корректным человеком, которого я когда-либо встречал. Думаю, читая о себе в прессе, что ты самый великий гонщик, не так и сложно зазнаться, но с Айртоном этого не случилось. Он был частью команды. Помню, как впервые приехав к нам на базу, он знакомился с каждым из нас, а в Имоле уже всех знал в лицо и называл по имени.

Еще я помню один эпизод в Бразилии. Перед первым пит-стопом мы все очень волновались, ибо в том сезоне вновь были разрешены дозаправки, а в гоночных условиях до этого мы их еще ни разу не проводили. Но все прошло хорошо, не слишком быстро, но и не медленно – словом, нормально. Проезжая через круг мимо боксов, Айртон передал по радиосвязи, чтобы к следующем пит-стопу мы поменяли давление в шинах. Помню, мы переглянулись с гоночоным инженером Айртона Дэвидом Брауном – мы были просто поражены его знаниями и чутьем, которые позволяли ему всего после одного круга четко говорить о поведении машины и о том, что надо изменить, чтобы она была быстрее».

Для Харрисона, как и для миллионов других людей по всему миру, в том числе для тех, кто видел его только по телевизору, Сенна по-прежнему жив. Жив в наших воспоминаниях о нем…

[Tiligul999]

Достаточно много людей, знавших Айртона Сенну, в один голос говорят, что за пределами трассы это был тонкий, интеллигентный человек, умный и рассудительный собеседник, но только до тех пор, пока не садился за руль...

Вообще, трудно представить, чтобы в таком жестком мужском деле, как Формула 1, заметных успехов мог добиться человек слабохарактерный и безвольный. Автогонки – спорт одиночек, и подлинных высот в нем добиваются только законченные эгоисты. Это в быту, в «нормальной» жизни подобное качество встречает справедливое осуждение окружающих – в спорте же, тем более в автоспорте, на нем все и держится.

Сенна не просто стремился быть первым всегда и везде – этому было подчинено все, без остатка, все его существование…

Да, он был гениальным гонщиком, достигшим удивительных высот в искусстве владения машиной, а благодаря своей одержимости, пробился сквозь массу здорового середняка, которая составляет три четверти пелетона, как атомный ледокол сквозь паковые льды… Но на пути к вершине еще предстояло одолеть такую глыбу, как «Профессор» Ален Прост, который и сам по себе был весьма незаурядным явлением…

Мексиканец Жо Рамирез, отдавший Формуле 1 сорок лет жизни, во времена дуэлей Сенны и Проста работал в McLaren, и отлично знал обоих: «С первого дня, как Айртон сел за руль McLaren, он был одержим идеей одолеть Алена. Он хотел знать, как у француза отрегулировано заднее крыло, какие на его машине стоят передние пружины, какая резина. Каждый раз, заезжая в боксы, он первым делом интересовался, какое время показал Ален. Его не волновали другие гонщики – Ален был номером один, и победить его было для Айртона настоящим наваждением».

Конечно, Прост тоже был великолепным гонщиком, и за годы непримиримой борьбы с Айртоном на трассах чемпионата мира успел неплохо изучить своего соперника. Пожалуй, только он имел право на такие слова, которые сегодня помогают и нам лучше понять великого бразильца: «Сенна был чрезвычайно религиозным человеком, и поэтому считал, что должен всегда говорить только правду. Но в свое время мне казалось, что вещи, которые он позволял себе на трассе, как-то шли с этим вразрез… Однако теперь я понимаю, он всегда был убежден в собственной правоте. У него были свои правила, и ничто другое его не интересовало. Оглядываясь назад, я действительно думаю, что он всегда искренне верил в свою правоту, и всегда говорил только правду – и точно также вел себя на трассе».

Примерно через пять лет после гибели Сенны, Рон Деннис отвечал на вопрос, было ли рискованно приглашать в одну команду двух таких гонщиков как Айртон и Ален?

Рон Деннис: «Вовсе нет. Оба страстно желали победить, оба знали, что команда предоставит гонщикам равную технику и равные условия. Подобная конкуренция принесла команде колоссальную пользу. Конечно, они были разными, и это привело к некоторым трениям. Но если вы спросите меня, что принесло наибольшее удовлетворение за эти годы, я отвечу - три года, проведенные с Айртоном и Аленом, с двумя сильными личностями».

Самой лучшей гонкой Сенны Деннис считает Гран При Бразилии’91, и вот почему: «Honda назначила нового руководителя спортивной программы, которому явно не хватало опыта, что в итоге отразилось и на характеристиках двигателя. Мы начали тот уик-энд, располагая моторами менее мощными, чем в конце предыдущего сезона, но смогли построить отличную машину, и, к счастью, были конкурентоспособны.

Айртон отлично проявил себя в трудной ситуации, но ближе к финишу она осложнилось поломкой коробки - работала лишь одна передача. Фактически, он так и ехал несколько последних кругов, на одной передаче, и все равно смог победить. Начался дождь, и Риккардо Патрезе, догонявший его на Wiliams, сбавил скорость. Он даже не понял, что у нас проблемы».

И хотя в конце 1993 года Сенна подписал контракт с Williams, Рон Деннис - босс команды, с которой бразилец добился успеха, был уверен, рано или поздно Айртон вернется в McLaren.

«И у меня, и у него было такое чувство, что он уходит на время, – вспоминал Деннис. – У нас не было формального соглашения, но он бы вернулся… Я думаю, он еще очень долго выступал бы в Формуле 1, и в итоге ушел бы в отставку именно из McLaren. В этом я абсолютно уверен».

[Tiligul999]

Последняя гонка...

Этот материал – сокращенная версия главы из книги Тома Рубитона «The Life of SENNA», главы «Время смерти: 2:18PM». Приведенные факты отражают позицию автора…

Когда на выходе из поворота Tamburello показался Benetton-Ford Михаэля Шумахера, 200 миллионов телезрителей поняли, что Айртон Сенна не закончил седьмой круг Гран При Сан-Марино. Они видели лишь облака пыли на заднем плане, а секунду спустя заметили, как отброшенный от бетонной стены Williams FW16 замер у обочины.

В тот момент Марри Уокер вел репортаж для британского телевидения. «Итак, мы видим Михаэля Шумахера, а Сенна – Бог мой! - Я видел, как он ушел вправо, что там произошло».

Комментатор бразильского TV Globo Гальвао Буэно одним из первых понял, что инцидент не похож на рядовую аварию. Вместе с ним в комментаторской кабинке находился друг Сенны, Антонио Брага. Двое переглянулись, и Буэно сказал в микрофон: «Айртон очень неудачно ударился о стену, это может быть серьезно». Буэно прикинул скорость машины и произнес, уже мимо микрофона: «Когда врезаешься в стену на 200 км/ч, резкое замедление становится фатальным».

Марри Уокер – комментатор не менее осведомленный, чем Буэно, не утруждал себя расчетами. В это время канал BBC показывал многочисленные повторы, избегая прямой трансляции с места аварии.

Еще до того, как маршалы добрались до Сенны, и первая медицинская машина прибыла на место, голова бразильца подалась вперед. Зрители обрадовались, восприняв это как знак, что чемпион невредим. Но за тысячи миль от места событий, в Аргентине, пятикратный чемпион мира Хуан-Мануэль Фанхио увидел в этом движении спазм – признак серьезной травмы головы – и уже знал, чем все закончится. Он выключил телевизор, а позже сказал: «Я знал – он мертв».

Вертолет телевидения висел над местом аварии, изображение разбитой машины транслировалось в прямом эфире. BBC и Уокер переключились на камеру, установленную на пит-лейн, но другие компании оставили этот план.

Подруга Сенны, Адриана Галисто, в этот момент находилась в доме бразильца, в Португалии. Когда машина ударилась в стену, в ее голове мелькнула эгоистичная мысль: «Хорошо! Он приедет домой пораньше». Она ждала, что он снимет перчатки, отстегнет руль и выберется из кокпита. За полтора года, прошедшие после знакомства, аварии уже случались, Адриана крикнула домработнице: «Чего он ждет?» Та ответила: «Может сломал руку, или ногу». Адриана закричала в экран: «Вылезай из машины, вылезай!», потом застыла на месте.

Профессор Сид Уоткинс подъехал к месту аварии чуть позже, врач из первой машины уже был рядом и качал головой – по состоянию шлема и сочащейся из-под него крови было ясно - Айртон получил серьезную травму. Уоткинс перерезал застежку и аккуратно поднял шлем, пока остальные поддерживали шею. Хлынула кровь. Лоб был раздроблен и из носа сочилась кровь вперемешку с мозговой жидкостью.

Уоткинс осмотрел гонщика, глаза Сенны оставались закрытыми. Врач автоматически ввел дыхательную трубку и спросил о группе крови – у коллег было записано: B+. Уоткинс поднял веки гонщика. «По состоянию зрачков было ясно – мозг травмирован. Осознавая масштаб травмы, я понимал – он не выживет», - вспоминал он позже.

Медики вытащили Сенну из машины, положили на землю, а маршалы подняли специальные щиты, закрыв пилота от взглядов толпы. «Когда мы заставили его дышать, хоть я и абсолютный материалист, я почувствовал, как его душа отошла в мир иной», - сказал потом Уоткинс.

В тот день у Tamburello дежурил только один фотограф. Анджело Орси, близкий друг Сенны, сотрудник итальянского Autosprint. Он фотографировал Сенну в кокпите, и уже после того, как медики сняли шлем и уложили гонщика на землю. Гальвао Буэно увидел Орси по телевизору и сказал: «Он снимает, и не видит, что снимает».

Адриана Галисто не могла оторваться от экрана. Она смотрела на тело Сенны, пытаясь уловить малейшие признаки жизни. Движения не было. Домработница уже плакала, а соседи пришли узнать, могут ли они чем-то помочь. Комментаторы молчали, но на экране все было очевидно - кровь лилась на трассу, как масло из поврежденного двигателя.

Из кабинки TV Globo Буэно не мог видеть того, что видел Уоткинс, но он следил за движениями медиков: «По тому, как его вытаскивали, я понимал, что все очень серьезно, но продолжал комментировать гонку».

Доктор Пецци сделал несколько инъекций. Нужно было очистить дыхательные пути, остановить кровотечение, зафиксировать шею. У Сенны появился слабый пульс, Уоткинс вызвал медицинский вертолет и попросил доктора Джованни Гордини, специалиста из медицинского центра Имолы, сопроводить пострадавшего.

В 14:35, через 17 минут после аварии, медики занесли бразильца в вертолет. В ту же минуту Уоткинс получил звонок от Мартина Уитакера, руководителя пресс-службы FIA, находившегося в тот момент с Берни Экклстоуном, в сером моторхоуме у ворот паддока. Экклстоуну была нужна информация. Рядом с Берни и Уитакером находился Леонардо да Сильва.

Сенна был еще жив, Уоткинс сказал Уитакеру, что пилот получил травму головы. Из-за помех Уитакер понял, что Сенна мертв, и шепнул об этом жующему яблоко Экклстоуну. Тот мгновенно сказал Леонардо: «Мне жаль, но он мертв. Мы объявим об этом только после гонки».

Адриана видела, как тело Сенны погрузили в вертолет. Кто-то заметил красный след на песке, и это ее испугало. Сосед пытался успокоить, сказав, что это новый сорт пены огнетушителя. Она поверила, сказав себе: «Никто и никогда не подумал бы, что Айртон Сенна может погибнуть за рулем гоночной машины».

Как только вертолет улетел, Уоткинс подобрал шлем Сенны, но не смог найти ни своих перчаток, ни перчаток бразильца. Больше их никто не видел. Пока он искал перчатки, в воздухе произошла еще одна драма - через три из двадцати намеченных минут полета сердце Сенны остановилось. Доктор Гордини пытался заставить его работать, и добился своего.

Берни переговорил с президентом FIA Максом Мосли и вышел на пит-лейн, уверяя всех, что для Сенны сделано все возможное. Он не сомневался: гонка должна быть продолжена. Так было всегда. Таков принцип. Экклстоун делал то, что всегда: обеспечивал стабильность.

Антонио Брага позвонил жене Луизе и попросил ее вызвать Адриану, он знал – Сенна умирает, но полагал, что она успеет попрощаться. Он сказал Луизе, чтобы она забронировала для Адрианы рейс из аэропорта Фаро, и вернулся в комментаторскую кабину.

Пилоты знали, что Сенна попал в аварию. Перед рестартом одни говорили – нет проблем, его вытащили из машины, другие утверждали, что проблемы есть. Герхард Бергер вспоминает: «В то время я не понимал, насколько все плохо. Я не видел аварию, поскольку ехал позади, но атмосфера вокруг была странной».

Как и Экклстоун, Уоткинс хранил молчание. Он пополнил сумку необходимыми медикаментами, и вернулся в машину, ожидая рестарта.

Незадолго до этого машина Сенны была доставлена в закрытый парк и передана Фабрицио Носко. Патрик Хэд знал, насколько серьезной была авария, он и Фрэнк Уильямс, успели поговорить с Берни. Тяжесть инцидента подтвердилась, когда машина была доставлена в боксы. Хэд хотел взглянуть на телеметрию и отправил двух механиков в закрытый парк, чтобы снять с FW16 черные ящики. Носко, технический комиссар, вежливо отказал им, пояснив, что по правилам FIA никто не может трогать машину. Они ушли и вскоре вернулись с техническим делегатом FISA, Чарли Уайтингом, приказавшим Носко снять ящики и передать их механикам.

«Уайтинг сказал, что у него есть разрешение от Джона Корсмита, главы службы безопасности FIA. Он приказал мне снять ящики, - сказал позже Носко. – Черный ящик двигателя Renault находился за кокпитом, я снял его с помощью плоскогубцев. Ящик шасси Williams был за радиатором вблизи заднего колеса, в правой части машины. Я видел массу таких устройств и не раз проверял их. Ящики были целы, хоть и поцарапаны. Похоже, ящик Williams выдержал удар».

В боксах Williams инженер Марко Спига старался извлечь данные, но контакты были повреждены. «Ящик невозможно было прочесть, - пояснил Спига. С устройством Renault повезло больше – данные тогда просто скопировали на дискету.

В 14:55, спустя 37 минут после аварии, гонка стартовала вновь. Пять минут спустя вертолет с Сенной приземлился перед госпиталем Maggiore. Врачи сразу же доставили пилота в отделение интенсивной терапии, чтобы просканировать мозг. Обследование подтвердило диагноз, поставленный еще на трассе. В 15:10 сердце Айртона вновь остановилось. Врачи смогли его запустить, и подключили Сенну к системе искусственного жизнеобеспечения.

Бразилия жадно ловила каждое слово Гальвао Буэно: «Все надеялись услышать добрую весть, в наушниках постоянно звучал голос менеджера, просившего меня продолжать трансляцию, но я трижды выходил на улицу, чтобы перевести дух. И, поскольку я дружил с Айртоном, люди стали приходить в кабинку. Менеджер Баррикелло, девушка Кристиана Фиттипальди - все шли за надеждой».

У TV Globo были и другие источники информации. Репортеру, дублировавшему комментатора в студии, передали два листка с информацией о состоянии Сенны, в которых говорилось о повреждении мозга. В восемь утра улицы Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу были пугающе пусты. Сенна боролся за жизнь, комментаторы предсказывали худшее, миллионы бразильцев затаили дыхание, не веря в происходящее.

В тот самый момент Бергер, на протяжении одиннадцати кругов лидировавший во вновь стартовавшей гонке, остановился в боксах со сломанной подвеской. «Я думал – что, черт возьми, произошло?», - вспоминает он.

На 41-м круге, на выезде с пит-лейн, от Minardi Микеле Альборето оторвалось колесо и влетело в толпу механиков Lotus – его плохо закрепили. Альборето был только рад – он выпрыгнул из машины, швырнул шлем в гараж и побежал в медицинский центр расспросить врачей. Они сказали ему правду. После короткой беседы Альборето зашел в боксы Ferrari, чтобы поговорить с Бергером. Он сказал ему: «Айртон очень плох, он в госпитале в критическом состоянии». Бергер ответил: «Почему тогда все это происходит?»

За 10 минут до финиша Буэно понял, что из-за пробок не сможет быстро добраться до госпиталя, и попросил Брагу найти вертолет. Брага вышел из кабины и встретил Жо Рамиреса, менеджера McLaren, который решил проблему. Кристиан Фиттипальди спросил, может ли и он полететь, Буэно ответил согласием.

Для Сида Уоткинса следующие два часа стали сплошным кошмаром. Он видел, как машины проносятся мимо, и это казалось бесконечным. Когда в 16:20 гонка закончилась без инцидентов, он оживился. Михаэль Шумахер выиграл, он, как и другие пилоты на подиуме – Никола Ларини и Мика Хаккинен, не знали, что с Сенной, но по лицам можно было понять: они опасались самого худшего.

Как только закончилась гонка, Буэно отшвырнул наушники, передав эстафету бразильской студии. Он знал – Сенна умирает, и ему хотелось быть рядом. Он побежал в моторхоум Arrows - Фиттипальди был почти готов и попросил Буэно подождать. Возле моторхоума McLaren толпа окружила Антонио Брагу, Герхарда Бергера, Рона Денниса и Жо Рамиреса. Бергер посоветовал Браге позвонить нейрохирургу из Парижа, однажды спасшему жизнь Жану Алези, сказал, что может предоставить самолет. Брага попросил его поторопиться, Буэно с нетерпением ждал Фиттипальди.

Сид Уоткинс вернулся в медицинский центр и обнаружил там главу Lotus Питера Коллинза, ожидавшего его и новостей о Сенне. Коллинз и Уоткинс были старыми друзьями, профессор дружил с ним больше, чем с кем-либо из руководителей команд. Коллинз хотел узнать что-то о Сенне, но начал со своих механиков, хотя знал, что с ними все в порядке. Когда Уоткинс сказал ему, что за механиков можно не волноваться, Коллинз спросил его, плох ли Сенна, на что Сид ответил просто: «Да». Когда он спросил, есть ли надежда, Сид схватился за голову и сказал: «Нет». Коллинз был первым из мира Формулы 1, кто узнал правду.

Главный врач медицинского центра в Болонье доктор Мария Тереза Фиандри была вызвана в госпиталь Maggiore. Полчаса спустя в госпиталь прибыли репортеры, а в 16:30 доктор Фиандри зачитала клинический бюллетень. Она сказала, что Айртон получил травму мозга с обширным кровоизлиянием и находится в коме, следующий бюллетень будет выпущен в 18:00.

Итальянская полиция, узнав, что инцидент может привести к смерти, прибыла на автодром незадолго до финиша, и забрала шлем Сенны.

Сид Уоткинс, закончив дела в медицинском центре, быстро переоделся, бросив свой комбинезон на полу, и побежал к медицинскому вертолету, вернувшемуся из Maggiore. Вместе с доктором Сервадеи они вылетели в госпиталь. Он хотел поскорее вырваться из Имолы – находиться там не было сил.

Уставший ждать Буэно, назначил друзьям встречу на посадочной площадке, и помчался в боксы Arrows за Фиттипальди. Он столкнулся с Хосе Пинто с португальского ТВ, бросил ключи от арендованной машины и попросил передать их Реджинальдо Леме с просьбой найти его в Maggiore.

Как только Буэно появился на вертолетной площадке вместе с Фиттипальди, он позвонил репортеру TV Globo в госпитале, и тот сказал ему, что Сенна долго не протянет. После некоторого ожидания вертолет прибыл, и Брага, Бергер, Фиттипальди и Буэно вылетели в Maggiore. Полет проходил в абсолютном молчании.

После появления информации о состоянии Сенны пресс-центр в Имоле был объят ужасом. В лучшем случае, он просто никогда не выйдет на старт, а большинство не сомневалось – гонщик умрет до полуночи.

Журналист Дэвид Тремейн поговорил с Коллинзом и начал писать некролог в утренний выпуск лондонской Independent, многие последовали его примеру.

Прибыв в Maggiore, Сид Уоткинс поговорил с врачом, осмотревшим Сенну. Уоткинсу сообщили о результатах сканирования, о множественных переломах в основании черепа, в том месте, где он ударился о подголовник. После столкновения правое переднее колесо взлетело вверх, взрезавшись в правую переднюю часть шлема. Голову Сенны отбросило назад к подголовнику, что вызвало смертельную травму черепа. Кусок подвески пробил шлем, и лоб бразильца, а его обломки - стекло шлема над правым глазом. Любая из трех травм могла быть смертельной, но все три не оставили шансов. От удара мозг умер, а тело оставалось жить, сердце и органы сохранили свои функции. Нейрохирург сказал, что проведение операции не имеет смысла, а Уоткинс, взглянув на монитор с данными о давлении, пульсе и ритме дыхания, понял, что конец близок.

Доктор Сервадеи и Доктор Гордини вместе с Уоткинсом быстро отвели Леонардо, Леберера и Якоби в небольшую комнату рядом с палатой Сенны, где сказали, что ситуация безнадежна. Леонардо был безутешен и ничего не хотел слышать, а Якоби и Леберер все поняли. Леберер хотел увидеть Сенну. Врачи предупредили, что это зрелище не из приятных, но ему важно было увидеть друга. В комнате было шумно от работающей системы жизнеобеспечения. Позже Леберер скажет: «Я был там потому, что хотел увидеть Айртона. Мы знали друг друга более шести лет. Мы были друзьями, и, несмотря на его травмы, мне не было трудно войти в палату».

Тут же приземлился вертолет Буэно, сотрудники госпиталя узнали Герхарда Бергера, и группа быстро прошла через отделение интенсивной терапии. Четыре человека вошли в комнату, где их встретил профессор Уоткинс. «Сид сказал – он мертв, его мозг мертв. Сердце Айртона остановилось, нам удалось запустить его снова, но жизнь поддерживается машиной. Итальянский закон требует ждать 12 часов, только тогда мы можем отключить систему, - вспоминает Буэно. – Я спросил его: доктор Сид, мы все будем страдать еще 12 часов? Он ответил, что не уверен в том, что даже с машиной сердце Айртона проработает это время».

Уоткинс предложил всем попрощаться. Бергер пошел первым, Леберер сопровождал его. Бергер сел на кровать Сенны, полный воспоминаниями о человеке, который сыграл огромную роль в его жизни и карьере. Несколько минут он что-то говорил, потом произнес последнее «прощай» и поцеловал друга в щеку. Он сказал: «Я провел с ним несколько минут, а дальше было, что было».

После него все, по очереди, попрощались…

Вскоре после того, как Бергер вышел из палаты Сенны, Уоткинс покинул госпиталь – он привык к смерти, но этот случай не был похож на те, что ему довелось пережить. Друг был мертв, Сид вернулся в отель, чтобы побыть одному, но и там, включив телевизор, он видел, как в новостях, раз за разом, повторяют запись роковой аварии.

Бергер тоже хотел уединения. Он взял вертолет до аэропорта, чтобы вылететь в Австрию. В аэропорту, в вечерних сумерках, он увидел самолет Сенны, обреченно ждавший своего хозяина, и остановился, потрясенный одиноким силуэтом.

В Португалии Луиза Брага старалась забронировать самолет, пока друзья помогали Адриане собираться. Адриана знала, что надежды мало, но верила, к тому же соседка слышала, будто Сенна пришел в себя. Мама Адрианы позвонила дочери из Сан-Паулу и рассказала о том, что прозвучало в эфире TV Globo, эта телекомпания, в отличие от европейских, не скрывала правды. Положив трубку, Адриана приняла успокаивающее, и позвонила Нейде да Сильва в Бразилию. Нейде сообщила ей, что семья планирует вылететь в Болонью в 14:30 по местному времени.

Пока они разговаривали, обследование в госпитале Maggiore подтвердило, что мозг Сенны мертв, и жизнь в нем поддерживается искусственно. Доктора обсудили официальное заявление, запланированное на 18:00. Они не хотели давать людям напрасную надежду, но и не могли сказать, что Айртон умер.

В 18:05 доктор Фиандри, дрожащим от тяжести ситуации голосом, сообщила репортерам, что Сенна клинически мертв. Он еще подсоединен к аппарату жизнеобеспечения, и лишь оборудование поддерживает работу сердца. Новость пошла в вечерние новости, в Британии предпочли подождать финального вердикта.

Нейде да Сильва по телефону сказала Леонардо, чтобы он пригласил священника к ее старшему сыну. Священник вошел в комнату Сенны в 18:15 и провел последний обряд. В 18:37 сердце бразильца остановилось вновь, и доктор Фиандри решила не пытаться его оживить - врачи сделали все, что могли. В 18:40 она объявила, что Сенна мертв, пояснив, что официальным временем смерти будет считаться 14:17 – когда машина Williams ударилась о стену и мозг Сенны погиб.

Домработница Юраси везла Адриану в аэропорт Фаро. Когда в 18:30 прибыл чартерный рейс, Адриана в нетерпении ждала на полосе. Едва открылась дверь, она бросилась к Луизе Брага. Пилот сообщил им, что перелет займет три часа, и ждал разрешения на взлет, когда пришло скорбное известие. Летчик вернулся к зданию терминала, не сказав ни слова пассажирам - Айртон Сенна ушел в мир иной, но он не хотел быть тем, кто сообщит эту весть. Он сказал лишь: «Диспетчер не разрешил взлет. Есть срочный звонок для Луизы и Адрианы».

Луиза выскочила из самолета, как только открылась дверь. Адриана была подавлена тишиной терминала, молчанием людей, выдававшим правду, которую она не хотела слышать. Она последовала за Луизой в башню диспетчеров: «Я вся сжалась, от головы до пят. Вернувшаяся Луиза была бледна… Только не говори мне, что он умер». В ответ прозвучало: «Он умер».

Две женщины провели в башне сорок минут, плача и пытаясь отойти от ужасной новости. Они не знали, что делать, и поехали обратно в дом Сенны, в Quinto du Lago. Пилот в Фаро остался ждать указаний. Когда они вернулись, они застали домочадцев в трауре. Домработница Юраси, относившаяся к Сенне, как к сыну, плакала. Адриана ушла в спальню и два часа неподвижно лежала на кровати. Она вспоминает: «Несколько часов до этого я наивно думала, что он приедет раньше, с улыбкой на лице после месяца разлуки».

Когда Джозеф Леберер вернулся в паддок, все вокруг пытались оправиться от шока – к тому моменту о смерти Айртона стало известно. Он вспоминает: «Похоже, все ждали и спрашивали: что случилось, что случилось? Мне пришлось сказать».

Лебереру пришлось разговаривать с двумя убитыми горем командами – Williams и McLaren. Рон и Лиза Деннис, Мансур и Кэти Оджей окружили его в ожидании новостей. Он обнаружил Фрэнка Уильямса и Патрика Хэда в полном неверии. После того, как они наконец-то получили Сенну в команду, они не могли смириться с тем, что он ушел так быстро.

Луиза Брага говорила со своим мужем, находившимся в госпитале. Он сказал, что нет смысла ехать в Болонью, нужно собирать вещи и возвращаться в Бразилию для участия в похоронах. Брага попросил жену отвезти Адриану в их дом в Синтре, на одной из машин, что были на вилле Сенны. Он сказал, что присоединится, как только отвезет Леонардо в Бразилию и организует доставку тела на родину.

Адриана обошла дом и сад. Деревья и лужайка купались в лунном свете, как часто бывает в Альгарве. Она подошла к бассейну, вернулась в кабинет и проверила сообщения на факсе. Посмотрела на фотографии на столе, на гоночные трофеи, остановилась перед дорогим швейцарским плеером. Ей стало интересно, какую музыку Айртон слушал в последний раз. Она нажала на кнопку и услышала Фила Коллинза:«Я хотела знать, какую музыку он слышал последней. Только это я могла разделить с ним».

В пресс-центре Имолы горели огни: 200 журналистов писали 200 некрологов. Боксы, в которых стоял изуродованный Williams FW16, охранялись вооруженной полицией.

В госпитале медсестры обнаружили в рукаве комбинезона Сенны свернутый австрийский флаг. Журналисты решили, что Айртон хотел выбросить его из кокпита после финиша, посвятив 42-ю победу памяти Роланда Ратценбергера.

В районе полуночи Анджело Орси вернулся в офис. Фотографии получились шокирующими, и он сомневался, что журналы их опубликуют. Представители семьи Сенны сообщили ему, что не желают, чтобы кто-то увидел эти снимки. Орси принял их решение.

Эти фото не видел никто, кроме семьи Айртона и Адрианы. Сегодня они, скорее всего, хранятся в сейфе, в офисе Autosprint. И журнал, и Орси, отвергли ряд заманчивых предложений, которые доходили до 100.000 долларов за право публикации. Гальвао Буэно, сообщивший семье Сенне об их существовании, с благодарностью воспринял поступок Орси: «Он единственный, кто сделал фото Сенны, напечатал их и сохранил в сейфе. Он отказался от прибыли, не продал их, и не продаст. Его начальство с пониманием отнеслось к его действиям, несмотря на неслыханные предложения от агентств. Он поступил благородно».

Гальвао Буэно мог рассказать и больше о событиях воскресного дня 1 мая 1994 года, но он обещал родителям Айртона никогда не говорить об этом…

В Америке, в интервью ночным новостям NBC, Найджел Мэнселл сказал тем вечером. «Я думал, он непробиваемый, но эта боль не пройдет со временем».

[Tiligul999]

Первый титул Айртона

Девятое, два четвертых и третье место в чемпионате, Айртон Сенна провел четыре сезона в Формуле 1, прежде чем подписать контракт с командой, способной побеждать. McLaren. Легендарная дуэль Проста и Сенны. Первый раунд...

В первой гонке сезона, дома, в Бразилии, Сенну дисквалифицировали - на формировочном круге отказала коробка передач, и он пересел в запасную машину, но уже после старта. В Сан-Марино он финишировал первым, выиграв две секунды у Проста, в Монако долго лидировал, но попал в аварию. А потом - семь побед с редкими исключениями, которыми тут же воспользовался Ален - команда была близка к абсолютному рекорду - 15 побед в 16-ти Гран При, но абсолютного достижения не вышло - в Италии Сенна вылетел, столкнувшись с Жан-Луи Шлессером, а у Проста отказал двигатель.

Судьба титула решилась в Сузуке. Две McLaren заняли первый ряд, Сенна заработал поул, но на стартовом поле машина дернулась и заглохла. В этом месте японская трасса имеет небольшой уклон, так что через пару секунд мотор ожил, но этого хватило, чтобы пропустить десяток соперников. Пришлось отыгрываться, благо машина позволяла, а у Проста барахлила коробка - в середине гонки две McLaren поравнялись, в конце стартовой прямой бразилец вышел в лидеры, а на финише, уже под дождем, привез французу 13 секунд.

Ален Прост: "Айртон - самый быстрый и профессиональный партнер по команде, с которым мне когда-либо приходилось выступать. Сенна живет гонками, утром он первым выезжает на трассу, вечером последним ее покидает, чтобы и во сне увидеть себя за рулем. Если кто-то хочет выиграть у Сенны, ему нужно так же отдаваться работе".

[Tiligul999]

Далек еще тот день, когда я скажу себе: "Айртон, ты исчерпал себя". Может, вообще такой момент приходит только со смертью. В любом случае, его время еще не настало.
Айртон Сенна. Октябрь 1993

Самый большой вызов для меня - найти решение лучшее, чем у соперников. Я хочу быть способным все делать лучше, чем другие.
Айртон Сенна. Сентябрь 1989

Поул - это как спринтерский забег... Гонщик должен призвать на помощь все свои возможности,опыт, инстинкт, агрессивность, расчет. И он поднимает их на очень высокий уровень. Пилотировать так в течении самого гран-при невозможно. Сражаться за поул - это вершина из вершин. Я обожаю это!
Айртон Сенна. Ноябрь 1990

Возможно, я выгляжу очень холодным и неприступным, но это не верное ощущение... Я воспитывался в нежной атмосфере. Иногда я могу заплакать у всех на глазах. Да , я такой ... Я таким родился и вырос. И я благодарен за это Богу , потому что жизнь без эмоций и без любви лишена смысла.
Айртон Сенна. Ноябрь 1990

Гонки, соревнования - все это в моей крови. Это часть меня, это часть моей жизни.
Айртон Сенна

Жизнь Айртона Сенны была примером посвящения и любви к спорту, как у очень немногих спортсменов международного класса. Мир потерял величайшего спортсмена в истории автоспорта, а я потерял большого друга. Гонки Гран-при никогда не будут такими же без Айртона.
Эмерсон Фиттипальди

Айртон Сенна, был выдающимся гонщиком. Его талант и мужество были столь грандиозными, что он затмевал все свое поколение гонщиков. На "макларене" он выиграл три мировых чемпионата и, делая это, доставил удовольствиене не только нам - членам команды, но и миллионам людей. Но для меня он был больше, чем преуспевающий бизнесмен. Для меня он был другом
Рон Деннис. Май 1994

Иногда, когда собираюсь заняться йогой, я говорю себе: ты выиграл три чемпионата мира. Я говорю это с различными интонациями. Я знаю, в какой хорошей форме я должен быть, я впитал это в свой образ. Это пришло через тяжелую работу, мою и других. Это большое достижение, но добился я его с немалой долей закономерности.
Айртон Сенна

Я здесь, в настоящем, но в то же время я очень далеко от самого себя... Дальше, чем сама реальность. Я - в будущем!
Айртон Сенна. Ноябрь 1993

Во многом мы - мечта, а не реальность. Она слагается в людской памяти. Сколько бы вы, соприкасаясь с людьми, ни старались передать им нечто из вашего опыта, это нечто не сравнимо с тем, что живет в их собственной памяти и в их мечтах о вас. Это какая-то особая действительность.
Айртон Сенна

Я сказал ему: "В этом году ты блеснул еще ярче, имея гораздо менее мощную машину и шасси, которое не могло сравниться с шасси "уильямса". Его мастерство восполнило эти недостатки. Для меня это было самым важным. Может быть, он не собирался выиграть чемпионат мира, но то, что он сделал в 1993 году, останется в истории автогонок навсегда. Я сказал: "В свое время люди по-настоящему оценят, что ты сделал".
Джо Рамирес

Ален - единственный пилот, у которого я еще чему-то могу научиться. Опытнейший, превосходный партнер - и опаснейший соперник на любой трассе в любую погоду. Совершенный гонщик, лучший в сегодняшнем цирке. Это величайший вызов и большая честь для меня - соперничать с ним
Айртон Сенна. 1988

Соперничество, по-видимому, будет между нами всегда. И, возможно, мы не всегда будем хорошо справляться с давлением, которое оказывает на нас наше же окружение. Но я все же хочу верить, что соперничество это не будет чересчур острым. Лауда и Росберг были моими партнерами на закате карьеры и мирились с тем, что я - впереди. С Айртоном нам будет сложнее. Ведь он хочет стать чемпионом мира. Но он совершенный гонщик, - я не рискну искать в нем недостатки - и лучший, самый профессиональный партнер из всех, с кем мне приходилось делить команду. Лучше, чем даже Лауда. Правда...
Ален Прост

Я поверил в это только когда опустился клетчатый флаг. Хотелось плакать и кричать. И я заплакал. Это был самый прекрасный момент в моей карьере, самая красивая гонка и самый красивый чемпионат, 88-й - это была великая битва двух людей
Айртон Сенна. 1988

Ни одна другая победа Айртона не была столь вызывающе красивой. Нет в этом мире другого человека, который бы мог побеждать в гонках на машине, абсолютно для этого не приспособленной
Ален Прост о ГП «Монако»-92

Все случившееся в Аделаиде было спонтанно, под влиянием момента. И не могло быть никак иначе! Мы вдвоем на подиуме, на самом верху, после нашей гонки - в конце прекраснейшей и важнейшей эры нашей жизни...Не надо много говорить сейчас - слова могут только все испорить. Происшедшее показало мои истинные чувства так же обнаженно, как и его. Это было невозможно раньше, но стало возможно теперь
Айртон Сенна. Ноябрь 1993.

Между нами за последние шесть лет было много всякой ерунды. Мы оба - и Ален, и я, - комментируя события в прессе, часто, мягко говоря, не придерживались фактов. Но зачем без конца поминать друг другу старое? Еще несколько лет назад нас было четверо, споривших за корону. Ушел Пике, потом Мэнселл. Это не трогало. Теперь уходит Ален - и я чувствую себя осиротевшим. Он оставляет после себя вакуум, который мне одному не заполнить.
Айртон Сенна. 1993.

Может показаться, что этот спорт - словно детская игра, в которую сами ссобой играют эгоистичные, взбалмошные мальчишки. Но это не так. Мы, гонщики, совершаем громадное количество вещей за очень короткое время. Мы всегда лицом к лицу с опасностью. Мы можем перестать существовать за долю секунды! И это делает нашу жизнь такой стремительной. Мы живем в сумасшедшем ритме, порой просто не успевая понять, оценить и исправить сделанное. Нам так трудно оставаться правильными всегда, нам так легко совершать ошибки! Но... Жизнь без чувств, без эмоций скучна. И есть множество чувств, которые только мы и можем испытать. Которые только мы и можем подарить друг другу
Айртон Сенна. Апрель 1994.

"Pour Alain. Hello to my dear friend Alain. I miss you, Alain..."
Айртон Сенна. 1 мая 1994.

В Имолу, в тот уик-энд, когда он исчез, я приехал в субботу вечером. Утром в воскресенье, услышав его привет, встревожился. Мы виделись несколько раз, разговаривали днем, потом в самый канун гонки, на стартовом поле. Он был не таким, как обычно. И так странно обернулся ко мне, когда я уходил...
Алан Прост. 1994

Мы примирились с тем, что мы - разные. И перестали переделывать друг друга. Мы были необходимы друг другу, друг без друга мы никогда не стали бы тем, чем стали, наши карьеры были бы совсем иными. Мы любили быть соперниками, спорить, обожали наши пикировки, потому что всегда оставались друг для друга тем, кого непременно нужно превзойти. А однажды сделали открытие: мы - одно целое, и один не может жить без другого. Мы были противниками, но всегда оставались очень близкими друг другу людьми. Я горд, что нам довелось соперничать. Десять лет это было: Сенна - Прост, Прост - Сенна. Айртон - единственный, кого я бесконечно уважал на трассе. Я уверен, мы были бы вместе и в будущем. А теперь... Все, что в моей жизни было связано с ним, зачеркнуто. И в память о нем, в знак нашей взаимной верности я никогда больше не сяду за руль Формулы-1. Айртон был моим единственным соперником. И другого не будет.
Алан Прост. Май 1994.

От имени тех, кто предан скорости, я посвящаю этот вечер Айртону Сенне. Год назад он был здесь, с нами. Был потому, что, как и мы, до конца отдавал себя страсти, которая заставляет продолжать, даже когда теряешь друга.
Алан Прост. Декабрь 1994, картинг в Берси.

[Tiligul999]

Три любви и одна страсть Айртона Сенны

"Ваше высокопреосвященство, слухи подтвердились", - Бурне, камердинер, окинул смущенным взглядом неподвижную фигуру кардинала, но, уловив едва заметное движение руки, продолжил: "Ее зовут Марион! Марион Делорм:" Ришелье нахмурил тонкие брови и задумался. Итак, любовница Сен-Мара - самая знаменитая шлюха в Париже. Как все это некстати для Франции. Король уже почти отвоевал у испанцев Артуа, но сомнительный роман его фаворита мог отвлечь Людовика ХIII от государственных дел. У Ришелье осталась только одна возможность предотвратить катастрофу: свести мадемуазель Марион с вельможей более влиятельным и к тому же умеющим хранить свои секреты, то есть сделать ее своей любовницей. Кардинал никогда не чурался прекрасных дам, а куртизанка из квартала Маре слыла самой привлекательной женщиной Парижа. Но дело не в этом. Польза Франции - вот что было главным для Ришелье!

Формула-1 - маленькое королевство. И оно старательно оберегает свои тайны. Придворные романы пилотов здесь редко остаются незамеченными, но на страницы газет эта информация попадает все реже. С некоторых пор в "королевстве" Берни Экклстоуна появилось негласное табу для журналистов: все случайные связи холостых "виконтов" не должны получать огласку за границами "дворца" (паддока). Женатые же "графы" и "маркизы" автогонок - личности вообще неприкасаемые. Моральный облик людей, представляющих интересы многомиллиардных корпораций, должен быть соответствующего уровня.

Несколько лет назад знакомый журналист рассказывал мне, как видел в Будапеште одного женатого "барона" Формулы-1, который в подворотне усаживал в лимузин с затемненными стеклами "та-а-кую блондинку:" Впрочем, в Будапешт, секс-столицу современной Европы, даже механики едут с особым настроем. Однако такие сцены совсем не редкость и в других частях света. Но, будьте уверены, описывать эти истории, а тем более называть имена никто не станет. Спортивному журналисту не нужны проблемы с аккредитацией, не говоря уже о возможных судебных исках, моральных компенсациях и обычном мордобое.

Но еще лет десять назад, во времена более свободных нравов, обсуждать подобного рода дела на страницах газет и журналов было в порядке вещей, и за ворота "дворца" частенько просачивались окутанные пеленой таинственности слухи о подвигах героев-любовников из мира Формулы-1. Разумеется, как на гоночной трассе, так и в колонках "светской хроники" в центре внимания был фаворит "королевы автогонок" Айртон Сенна.

К подобного рода материалам каждый волен относиться как ему угодно. Кто-то будет негодовать: к автоспорту все это имеет весьма сомнительное касательство и подобного рода темы лучше оставить "желтой" прессе всевозможных оттенков. Но ведь любовь и ненависть, верность и измены, интриги и личные переживания - это тоже часть жизни наших героев. И уж коли мы хотим знать в малейших подробностях какими великие пилоты были на гоночной трассе, нам должно быть интересно, каковы они вне ее.

Айртон любил женщин, в его жизни их было много, но бразилец явно и недвусмысленно предпочитал женщинам гонки. Собственно, эта безудержная главная страсть и разрушила все его романы: от первого, еще детского увлечения соседской девочкой Розанжелой Лагу Феррейрой да Силва до самой громкой "официальной" love story бразильского Волшебника - с телеведущей Шушей Менегэл.


Любовь небесная

С Шушей Сенна познакомился в 1988 году, на вечере в честь великого Пеле. Многие считают, что любовь их была чистой и глубокой. Возможно, так оно и было, но недоброжелатели бразильца в свое время выдвигали другую версию.
В 1988 году Айртон оказался в центре громкого скандала. Когда журналисты заметили, что Сенна дружит с Америку Жакоту Жуниором, который, будучи личным секретарем Сенны, жил в его доме, в мировой прессе поползли слухи о гомосексуализме знаменитого гонщика. Началось все с нескольких высказываний Нельсона Пике, опубликованных в бразильской прессе. Как самый титулованный на тот момент "принц" "королевства автогонок", Нельсон испытывал легко понятную ревность к бешеной популярности Сенны в Бразилии (в 1987 году Пике выиграл третий чемпионский титул, а лучшим спортсменом Бразилии был назван 27-летний Айртон).

Однажды, беседуя с обозревателем Jornal do Brazil, Нельсон посоветовал спросить у Сенны, почему тот так холодно относится к женщинам. "Сексуальные предпочтения - это его проблемы, - добавил Пике уже в беседе с репортером журнала Mansheti. - Но то, что вы видели в Имоле, эти девочки, которые тянутся к нему, пытаются его схватить, поцеловать - все это заранее подготовленная инсценировка". Затем Пике поделился своими подозрениями еще с несколькими изданиями, уже за пределами Бразилии. В конце концов, дело дошло до суда, разразился грандиозный скандал, и Пике вынужден был взять свои слова назад. Но слух уже пошел.

Хотя внешне Сенна остался спокоен, эта история попортила гонщику немало крови, и Айртон отомстил обидчику страшно, по-бразильски. В 1990 году в своем интервью для Playboy Айртон расквитается с Нельсоном: "Эту кампанию развязали, чтобы покончить со мной. Они не смогли превзойти меня на трассе и теперь лезут в мою личную жизнь". Далее по причинам, известным им обоим, Сенна посоветовал Пике придержать язык. "Я знал Катарину, - заявил Сенна, говоря о жене Нельсона бельгийке Катарине Валентин. - И знал ее как женщину:"

Но чтобы окончательно восстановить свою репутацию, Сенне был нужен громкий роман. Звезда телевидения Шуша Менегэл была кандидатурой - лучше не придумаешь! Мария да Граса Менегэл (прозвище Шуша, ставшее позднее эстрадным псевдонимом Марии, еще в детстве придумал для нее брат) была на три года младше Сенны. Она была седьмым, но, бесспорно, самым красивым ребенком в семье из маленького городка Санта Роса, что неподалеку от Бразилиа. Уже в 16 лет она заключила контракт с модельным агентством Ford MA в Нью-Йорке. В декабре 1982 года Шуша разделась для съемок в бразильском издании журнала Playboy, а через год дебютировала в кино и на телевидении. К 1988 году Шуша, у которой было уже собственное шоу на телевидении, стала одной из самых известных красавиц Латинской Америки. И Айртон, по примеру Армана Жана дю Плесси Ришелье - величайшего министра всех времен и народов, исключительно для пользы дела окунулся в райский омут любовных наслаждений. Их роман получил огласку после того, как в конце 1988 года Сенна послал за Шушей личный самолет.

Позднее злые языки будут говорить об их связи как о хитрой маркетинговой сделке, которая принесла обоим по несколько миллионов долларов. Шуша была одной из немногих женщин Сенны, о которых Айртон часто говорил в своих интервью. Позже, уже после разрыва, Сенна признался, что подумывал даже жениться на очаровательной блондинке и завести детей. Такое заявление из уст бразильца, если, конечно, Сенна говорил искренне, стоит многого. Айртон всегда старательно избегал разговоров о семейном счастье. Возможно, это связано с неудачным опытом первого брака.


Первая любовь

В феврале 1981 года, когда ему не было еще и 21 года, Сенна женился на подруге своей юности - Лилиан да Вашконселуш Соуза. Это был союз двух родственных душ - одно время они даже гонялись вместе на картах. Увы, их счастье длилось недолго. "Этот брак был ошибкой, - вздохнет Сенна после развода. - Но она очень хорошо готовила".
Спустя несколько лет Айртон скажет, что он просто не мог сочетать гонки с супружеством. Роман - другое дело. Вручив Лилиан на прощание букет желтых цветов, Сенна сразу завел подружку. Весной 1983 года на гонках Айртона сопровождала черноглазая Кристина. Войдя во вкус, Сенна начал менять дам сердца быстрее, чем свои гоночные перчатки. Его не раз видели в обществе моделей Маржори Андраде, Фернанды Барбозы, Кэролл Альт, Патриции Машаду, актрисы Вирджинии Новик, аристократки Марии Кристины Мэдиш Калдэйры - и это только те, с кем Айртон считал возможным появиться на публике. Все они и, смеем предположить, еще великое множество безвестных подружек бразильца в разное время становились гостями резиденции Сенны Ангра душ Рэйш под Сан-Паулу. В "донжуанском списке" Сенны, по слухам, была даже жена чемпиона Европы по футболу 1988 года Рууда Гуллита - Кристина Пенса. Впрочем, не будем слишком уж углубляться во все это.

Что до серьезных связей, то их в "карьере" Айртона было не так уж много. Самый длинный роман Сенны с наследницей промышленной компании "Душаш Корона" Адрианой Ямин начался в 1984 году и продолжался четыре года. Айртон и Адриана, которой в 1984 году было всего 15 лет, были помолвлены. В 1988 году Сенна даже оказал Адриане невиданную честь, посвятив одну из побед в Гран При. В том же году они и расстались, у Айртона начался роман с Шушей. Все его любовные истории, длинные или мимолетные, начинались по-разному, но заканчивались почти всегда одинаково. Все, кроме одной.


Любовь земная

Последней подругой бразильского Волшебника стала португальская фотомодель Адриана Галистеу. Они познакомились во время бразильского Гран При 1993 года в Интерлагосе, где Адриана входила в группу "девушек Shell". Впервые они столкнулись в субботу после квалификации на гостевой вечеринке Shell в Paddock Club. "Я почувствовала, что он смотрит на меня, - вспоминает Адриана. - На следующий день около боксов McLaren меня остановил толстый парень и сказал: "Я помощник Айртона Сенны по частным вопросам. Он просил меня узнать номер вашего телефона". Я нашла это забавным, но дала ему мой домашний номер и телефон офиса".

Сенна выиграл Гран При Бразилии и праздновал свою победу на вечеринке в фешенебельном ночном клубе Сан-Паулу Limelight. Девушки Shell находились там по долгу службы. "Как в сказке про Золушку, он появился, когда часы пробили двенадцать, - продолжает Адриана. - Перед тем как уйти, я хотела подойти поздравить его, как это положено по протоколу. Айртон сам попросил своих охранников расчистить мне путь. Я пожала ему руку, он удержал меня и протянул бокал с шампанским: "Отпразднуй со мной". "Спасибо, но я не пью", - сказала я. "Но это особенный день. Я выиграл. Ты не пьешь ничего?" "Ничего". "Подожди минутку, - окликнул меня его толстый друг, так называемый помощник по частным вопросам. - Мы собираемся устроить пикник в Ангре в этот уик-энд. Не хочешь ли присоединиться к нам?" Я выкрутилась, бросив традиционное: "Увидимся позже".

На следующее утро Адриану разбудил телефонный звонок, и в трубке прозвучал тот же вопрос. Она поехала в Ангру, а через два месяца появилась вместе с Сенной в паддоке Гран При Монако. Такой чести Айртон не оказывал ни одной из своих подружек со времен его "официального" романа с Шушей Менегэл.

Весь год Адриана сопровождала Айртона по автодромам мира. Они казались прекрасной парой, и незадолго до гибели в нескольких интервью Сенна снова заговорил о семье. Увы, мечтам бразильца не суждено было сбыться. 1 мая 1994 года Сенна разбился в Имоле, но любовные скандалы вокруг имени Волшебника не затихают и после его смерти.


Любовь до гроба

В семье Айртона не очень жаловали голубоглазую блондинку, считая ее слишком легкомысленной, а после того как отец Сенны сеньор Милтон да Силва обнаружил телефонные счета из Ангры Душ Рэйш, откуда она несколько раз звонила своему бывшему любовнику, впала в окончательную немилость. Узнав о трагедии в Имоле, Адриана позвонила из Португалии, где жила в доме Сенны, в Ангру, чтобы выразить соболезнования родителям Айртона, но с ней просто не захотели разговаривать.

А в это время из Рио в Сан-Паулу, бросив все дела, уже летела Шуша Менегэл. Несмотря на обещание не появляться на похоронах, Шуша приехала на кладбище Морумби. Две бывшие любовницы Сенны столкнулись у его гроба, и последовавшую затем сцену красивой не назовешь. Португалку многие откровенно не замечали, выражая соболезнования Шуше. Оскорбленная Адриана попыталась помочь гонщикам нести гроб с телом Айртона, но и этого ей не позволили. Разумеется, не нашлось ей места и в машине, которая увезла семью после церемонии. По приглашению Милтона да Силвы туда села Шуша, шедшая после церемонии под руку с сестрой Сенны Вивиан.

Родные Айртона постарались сделать так, чтобы Адриана навсегда исчезла из их жизни, признав Шушу как бы своей неофициальной невесткой. Этому есть вполне разумное объяснение. Шуша - белоснежка Бразилии, молода, красива, знаменита и богата. В 1990 году в Педра де Гуаратиба под Рио благодаря фонду Шуши Менегэл открылся приют для десятков бездомных детей Бразилии. Разумеется, Шуша не имела никаких претензий на наследство Сенны. Что же до Адрианы, то от нее можно было ожидать чего угодно. Отчасти так оно и оказалось.

Еще в начале 1994 года Адриана перестала сопровождать Айртона на гонки и окунулась в ночную жизнь Сан-Паулу. А после гибели гонщика не стеснялась эксплуатировать его имя, став одной из самых дорогих моделей Бразилии. Несколько лет назад она снялась для Playboy, и номер разошелся в Бразилии двухмиллионным тиражом.

Что до наследства Айртона, то на него нашлись и другие претенденты. В 1992 году, после разрыва с Шушей, у Айртона была мимолетная связь с бывшей женой бразильского спортивного журналиста Фернанду Вануччи, Эдиленой ди Барруш Гонсалвиш, - актрисой, более известной под псевдонимом Марселла Прадду. Весной 1993 года Сенна получил от Марселлы "подарок" ко дню рождения: женщина объявила, что ждет от него ребенка. Родственники Марселлы утверждают, что Сенна, узнав о скором отцовстве, даже шутил по этому поводу: "Если родится мальчик, я назову его Ален Прост!"

В сентябре 1993 года, на восьмом месяце беременности, Марселла родила девочку, названную, якобы в честь побед отца, Викторией. Но официально своего отцовства Айртон так и не признал. Несмотря на это, после гибели Сенны, Марселла и ее родственники стали заявлять о своих претензиях на часть наследства трехкратного чемпиона мира, утверждая, что Айртон подарил Марселле квартиру в Барра да Тижука - дорогом районе Рио - и регулярно переводил крупные суммы на воспитание ребенка.

Вскоре нашлись и другие "наследники". Женщины в разных частях света не оставляют своего кумира в покое и после смерти. Эти истории стары как мир. Не проходит и года, чтобы где-нибудь в Австралии или Европе не находилась женщина, объявлявшая своего ребенка отпрыском Сенны, или Пеле, или Элвиса Пресли. А в Сингапуре живет человек, который утверждает, что он потомок Антона Павловича Чехова, посетившего этот город на обратном пути с Сахалина.

Где проходит граница между правдой и домыслами во всех этих историях - сказать трудно. Подобного рода тайны - удел всех знаменитостей. Ведь эти люди редко позволяли посторонним узнать о своей жизни больше, чем находили нужным для дела.

Никто не знает, сколько детей было у Ришелье. Однажды, уже после смерти великого министра, маршал де Брез заявил при дворе, что кардинал подарил своей племяннице-любовнице Мари-Мадлен де Виньеро аж четырех сыновей. "Тому, что говорит господин маршал, следует верить ровно наполовину", - прошептала своим приближенным королева Анна Австрийская. Впрочем, Ришелье оставил после себя немало загадок и поважнее этой.

"Есть две вещи, о которых не следует болтать: о деньгах и о женщине, с которой ты был прошлой ночью", - эти слова принадлежат другому "кардиналу" - Берни Экклстоуну. Его "королевство" умеет хранить свои тайны.

Алексей Юрцов

[Dudaev]

Шлема великого Айртона Сенны:




1984:



1985-1986:



1987:



1988-1989:



1990:



1991:



1992:



1993:



1994:





1994 Tobacco Free:



Эпитафия:




Вечная память, Айртон. Ты был не от мира сего...

[Tiligul999]

15 лет назад нас покинул один из самых величайших пилотов формулы-1 - Айртон Сенна...
Но эхо трагедии слышно еще до сих пор...

[Tiligul999]

Айртону Сенне посвящается:

[Tiligul999]

17 лет без Сенны...

[Tiligul999]

Дэймон Хилл об Имоле-94.

Деймон Хилл никогда публично не рассказывал о том трагическом уик-энде в Имоле десятилетней давности. Он решился на это только сейчас. Дадим ему слово.

***

Перед гонкой в Сан-Марино 1994 года я был «первым из вторых номеров» Ф-1. Я был напарником по Williams уже тогда легендарного Айртона Сенны. Но тем воскресным вечером вся моя жизнь перевернулась, не столько потому, что спорт изменился из-за гибели сразу двух человек, сколько от справедливости того, что я никогда не стал бы чемпионом мира, если бы не гибель Айртона в Имоле.

Я никогда публично не выдвигал версии произошедшего в тот уик-энд, только давал технические показания в суде. Я был там. Я участвовал. На меня это сильно повлияло. Я пилотировал идентичную машину в той же самой гонке. Я слишком хорошо всё помню.

В предыдущем сезоне я был напарником заклятого и давнего соперника Сенны Алана Проста, так что у меня была уникальная возможность наблюдать за взаимоотношениями этих двух персонажей. Прибавьте к этому, что до этого я был тестером «на подхвате» у Найджела Мэнселла, так что, получается, я был крутым учеником. К сожалению, я стал слишком крутым, и намного раньше желаемого времени.

Я был всего на 6 месяцев младше Айртона (33 с лишним), но, по меркам Ф-1, я был новичком, проводящим свой второй сезон. Он же, фактически, и был Ф-1. В предыдущий сезон он позволял себе решать, будет ли участвовать в гонке, за 24 часа до её начала. Это, без сомнения, позволяло составить о нём противоречивое мнение, и, в некоторых кругах, не самое лицеприятное. Но его противоречивость с лихвой окупала его дерзость и способность божественно пилотировать.

Без сомнений, это Господь наделил его гениальностью, превратившей его фактически в мессию. Айртон публично говорил о своей вере, о том, что он изучает Библию, время от времени он высказывался в том духе, что чувствует, что его ведёт божественная рука. Народное горе, особенно в Бразилии, было слишком большим, такого не бывает, когда умирает просто знаменитый спортсмен, и это свидетельствует о том, что у Айртона была «иная сила», которую люди в нём чувствовали. Его подход к работе был абсолютно серьёзным, этому я пытался научиться всем своим существом.

Сезон 1994 обещал стать интересным, Айртон поменял команду на Williams, а некая юная восходящая звезда из Германии по фамилии Шумахер побил его в его родной стране. Михаэль выиграл две первые гонки сезона, а Сенна не финишировал ни в одной. Когда мы приехали в Имолу, в чемпионате даже я был впереди своего напарника.

Но всё было не так. Williams не адаптировались к новым правилам, которые предписывали вернуться от компьютерной активной подвески к традиционной пассивной. Вдобавок, Сенна продолжал осваиваться в новой обстановке Williams, проведя 6 лет в McLaren. Новая машина ему (и мне) не очень то нравилась. Нам ещё предстояло найти верные настройки, иными словами, ехать действительно быстро было очень сложно. Нам обоим приходилось выкладываться до предела, чтобы выжать из машины то, на что она была способна. Проявились и ожидаемые «детские» болезни FW16.

Машина была крайне узкой, главный конструктор Эйдриан Ньюи попытался избавиться от любого пустого пространства ради выигрыша в аэродинамике. Перед стартом сезона Айртон настоял на некоторых изменениях, хотел больше места для работы. Рулевая колонка стала тоньше, чтобы руль можно было поднять, а монокок был немного обрезан, чтобы оставить больше места для рук, лежащих на руле. Моя машина была переделана точно также. Месяцы и годы спустя эти детали вызывали много разговоров, но я позже объясню, почему считаю, что всё это чушь.

Было неприятно и то, что новый соперник Benetton был слишком уж силён. Он без сомнения получили преимущество от введения обязательных дозаправок в 1994. Этот факт, в числе прочих, мог влиять на Айртона в гонке. Теперь было вполне реально, что машина, идущая сзади, легче, или, наоборот, тяжелее. Это означало, что Айртон работал в неизвестности, и ему приходилось работать больше, чем обычно, чтобы создать отрыв. А для него слово «больше» означало на совсем другом уровне.

Но было у него на уме и ещё одно, это тяготило его ещё до аварии Роланда Ратценбергера в субботу. Ходили слухи, что между ним и семьей возникли разногласия из-за новой гёрл-френд, о которой я знаю лишь то, что читал. Я в то время об этом совсем ничего не знал. Но было ясно, что у Айртона на уме не только гонка, над ним сгущались тучи серьёзных проблем. На обложке журнала Autosport на той неделе красовалась надпись «Справится ли Сенна?».

По традиции, победитель гонки в Сан-Марино становится чемпионом, так что давление возрастало. Этот новичок, Шумахер, не выказывал уважения и трепета перед трехкратным чемпионом мира. Вдобавок, на первой квалификации машина Рубенса Баррикелло, казалось, улетела в трибуны в последней шикане.

Всего две секунды. Как сетке удалось сдержать машину, которая пролетела по всей её длине, и потом вернулась на трассу, инженерная загадка всех времён. Как Рубенсу удалось даже не поранится – это вторая загадка. Мы все стряхнули оцепенение и провели квалификацию, уверенные в том, что наши машины крепки как танк, и нас может тряхнуть, но ничего не случится.

На следующий же день мы поняли, что ошибались. В смелой попытке квалифицировать свой безнадёжно отстающий Simtek один из самых приятных людей Ф-1, Роланд Ратценбергер, на максимальной скорости вылетел с трассы и врезался в бетонную стенку, всего в повороте спустя Тамбурелло, где на следующий день предстояло умереть Сенне. Его заднее антикрыло отлетело, возможно, из-за вылета на предыдущем круге. Я медленно проехал мимо того места, так как появились красные флаги. Роланд осел в кокпите, казалось, что он без сознания. Выглядело это не очень страшно… пока мы не посмотрели повтор. Очень большая скорость, и очень коварный угол. Машина смогла выдержать удар, но бедный Роланд не смог. Над трассой нависла тишина, мы ждали, что сессию возобновят, не зная всей правды. Только когда механики начали собираться, а на экранах появилась надпись «сессия остановлена», мы поняли, что всё плохо.

Мы все вернулись в моторхоум на брифинг, но настроение было мрачным. Айртон пошёл на место событий, чтобы увидеть всё самому. Профессор Сид Уоткинс (медицинский делегат ФИА) поговорил с ним, думаю, уговаривал его не ходить и не смотреть, но тут я не уверен. Когда Сенна вернулся, он сказал, что Роланд мёртв. Он был расстроен и зол. Айртон всегда хотел всё знать и понимать. Его главное отличие от всех состояло в том, что он считал Ф-1 своей территорией. Он считал себя в полном праве пойти на место событий и поговорить со всеми участниками, что он и делал. Уже тогда было чувство, что он ходил смотреть на то, что будет с ним.

Рубенс же восстановился к гонке, отделавшись лишь заклеенной пластырем рукой. Все с облегчением вздохнули, увидев его, но напряжение полностью не ушло. Ходили слухи, что Айртон не будет гоняться, но я слышал об этом лишь крем уха. У меня была работа. Со мной была моя жена, Джоржия, на которую я мог положиться, и Айртон даже убеждал её, что в такой машине, как Williams, я в безопасности.

Но мы все знали, что, раз уж решил стать гонщиком, будь готов к тому, что такие вещи могут случиться. Мы убеждали себя, что если отступить сейчас, то не узнаешь вкуса реальной опасности, где-то так. Пришло время показать, из чего ты сделан, профессионал ли ты. Никто не ожидал ничего другого. Почти никто из пилотов не задумался, выходить на старт или нет. Но мы не предполагали, что наша слабая философия ведёт к краю.

Утро перед гонкой в то время было заполнено получасовой разминкой, в которой Айртон был быстрее всех, в том числе меня, на секунду. Фрэнк мог гордиться своим первым номером. Без проблем признаю, что мне предстояло поработать над ошибками, но мы, как команда, немалого ожидали от гонки. Возможно, наступил поворотный момент.

После уорм-ап должен был быть брифинг пилотов. Айртон был полностью в себе уверен после утреннего выступления, но беспокоился о новом правиле сейфети-кар. Эти страхи были пророческими. Это была мера политического климата Ф-1, Айртон Сенна счёл необходимым заставить других пилотов задавать вопросы о сейфети-кар, чтобы не казалось, что он одинок. Подтекст был такой, что боссы приняли правило, и если у вас есть вопросы, они дадут вам понять, кто тут главный. Так что мы приступили к обсуждению сейфети-кара.

Айртон стал повышать голос, уверяя, что это очень опасно из-за одной особенности Ф-1 – температура резины критична сразу в нескольких аспектах. Первый – резина становится липкой только когда она действительно горячая, второе – давление сильно рознится в зависимости от температуры, и, наконец, стабильность конструкции тоже зависит от температуры. Суммируя: если болиду придётся ехать за обычной дорожной машиной, шины остынут, и не смогут поддерживать рабочие характеристики. Уверен, что это и внесло свой вклад в аварию Айртона, сразу после старта появилась сейфети-кар, как он и боялся.

После брифинга, на котором мы решили отдать дань памяти Ратценбергеру, мы приступили к своей обычной работе по обязательствам перед спонсорами, а потом вернулись в моторхоум. До гонки я с Айртоном никогда не разговаривал. Всё было предельно по-деловому, особенно сдержанно из-за смерти Роланда.

[Multik]

Документальный фильм об одном из лучших гонщиков за всю историю Формулы 1, о великом спортсмене и человеке, который мог творить настоящие чудеса на гоночных трассах и оставаться при этом человеком с большой буквы. Это история о неповторимом «Волшебнике» — Айртоне Сенне.

"Сенна" 2010г

«The legend of the greatest driver who ever lived.»


Благодаря этому фильму начинаешь лучше понимать каким был Айртон как человек и как гонщик, и насколько велика потеря.

[Tiligul999]

Сегодня Сенне исполнилось бы 52...

[Tiligul999]

Минуло 18 лет с тех пор, как за рулем болида Williams F1 погиб легендарный бразильский пилот Айртон Сенна. К годовщине гибели автогонщика, именуемого волшебником гоночного мира Ф1, немецкий тюнер Cam Shaft выполнил памятную аэрографию на автомобиле Lotus Esprit.

Как сообщает Autoweek.com, видавший виды Esprit обновился фирменными чертами компании John Player, а кроме того получил бортовой номер 12, под которым выступал Айртон Сенна, и "золотой" автограф великого пилота.

Почему именно "Лотус" и John Player? - Дело в том, что в период с 1985 по 1987 года Сенна выступал под флагами одноименной команды F1. Болид Lotus 97T был раскрашен в примечательные черно-золотистые цвета бренда John Player Special. На этой машине в первый же сезон своего участия в королевских гонках Айртон Сенна семь раз выигрывал квалификацию и дважды поднимался на высшую ступень подиума.

Для любителей фактуры отметим, что история автомобиля Lotus Esprit началась в далеком 1976 году. Модель выпускалась вплоть до 2003-го и до сих пор остается единственной в линейке "Лотус", оснащавшейся двигателем V8. Мотор мощностью 354 л.с. разгонял Esprit до скорости 100 км/ч за 4.9 сек.